Ж. В. Кузнецова. Агрессивность как проявление интолерантности у детей 6—10 лет в условиях межэтнического взаимодействия

Ж. В. КУЗНЕЦОВА

АГРЕССИВНОСТЬ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ ИНТОЛЕРАНТНОСТИ У ДЕТЕЙ 6—10 ЛЕТ В УСЛОВИЯХ МЕЖЭТНИЧЕСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

КУЗНЕЦОВА Жанна Викторовна, старший преподаватель кафедры педагогики и психологии Московской государственной академии физической культуры, кандидат психологических наук.

Пытаясь понять природу такой интегральной характеристики личности, как толерантность, мы отталкиваемся как от базового определения, принятого в медицине и гуманитарных науках, согласно которому толерантность — это характеристика физиологической, психологической и социальной устойчивости человека к различным воздействиям, так и от определения толерантности как интегральной характеристики индивида, определяющей его способность в проблемных и кризисных ситуациях активно взаимодействовать с внешней средой с целью восстановления своего нервно-психического равновесия, успешной адаптации, недопущения конфронтации и развития позитивных взаимоотношений с собой и с окружающим миром. Формирование качеств толерантности невозможно без изучения и преодоления различных форм интолерантного поведения, таких как ксенофобия и агрессивность.

Для правильного понимания проявлений агрессивности у детей в условиях межэтнического взаимодействия необходим комплексный подход к этому феномену. Говоря об агрессивности в целом, можно определить ее как свойство личности, целенаправленное, разрушительное поведение, заключающееся в наличии деструктивных тенденций, с целью нанесения вреда тому или иному лицу. Это любая форма поведения, нацеленного на оскорбление или причинение вреда другому живому существу, не желающему подобного обращения.

А. А. Романов выделяет следующие факторы, провоцирующие агрессивность ребенка: наследственно-характерологические, т. е. наследственно-конституциональную предрасположенность к агрессивному поведению (психо-патоподобное, эпилептоидное, аффективно-возбудимое, конституционально обусловленное поведение родителей или родственников, а также наличие выраженной тревожности и гиперактивности у ребенка); резидуально-органические, т. е. минимальная мозговая дисфункция, травмы головного мозга и т. п.; социально-бытовые (неблагоприятные условия воспитания в семье, школе, неадекватно-жесткий родительский контроль, враждебное или оскорбительное отношение к ребенку, конфликт между супругами, ситуации налаживания совместной деятельности, провоцирующие конфликт или агрессивность и т. п.); реактивность или ответная агрессивность на присутствие новых взрослых или сверстников; введение ограничений в поведение ребенка; новизна, увеличивающая тревогу или привыкание, снижающее ответственность за агрессивное поведение; нарастание утомления и пресыщения и др.¹

Ситуации межэтнического взаимодействия, как показали исследования последних лет, часто являются для детей фактором, провоцирующим агрессивность.

Дело в том, что в возрасте 6—10 лет идет активное формирование этнического самосознания, и потому противопоставление по принципу «мы» и «они» приобретает особую актуальность. Говоря о данном противопоставлении, Б. Ф. Поршнев отмечает, что всякое «мы» конструируется не иначе как посредством сопоставления (противопоставления) с каким-либо «они»². Все ситуации, попадающие под принцип «мы» и «они», Поршнев условно разделил на две формы. В одном случае определенность имеет та сторона, которая обозначается термином «они», тогда как «мы» — это всего лишь те, кто не входит в эту область, обозначаемую как «они». Иными словами, в этом случае «мы» не имеет никакой собственной определенности и мысленно конструируется только через противопоставление категории «они», охватывая безразлично или потенциально всех, кто «не они». Во втором случае, наоборот, имеет некоторую определенность лишь общность людей, обозначаемая через «мы», а остальные составляют неопределенную негативную общность, конструируемую посредством выражения «не мы», «не наши». Б. Ф. Поршнев отмечает, что исходной для этнических групп является первая (в отличие от общепринятого мнения) форма противопоставления, а вторая появляется с развитием макро-этносов.

По мнению Б. Ф. Поршнева, глубочайшей сущностью этнических противопоставлений является граница. Этническое самосознание одной общности и ее представление о другой выступят как производные от этого инициального факта: от наличия между ними рубежа. Таким образом, всякое противопоставление объединяет, всякое объединение противопоставляет: мера противопоставления есть мера объединения³.

Самосознание личности — это психологическая структура, представляющая в самой себе такое понятое единство, которое находит выражение в каждом из структурных звеньев и потому может быть рассмотрено на основе каждого из них.

Структурные звенья самосознания личности В. С. Мухина понимает как глобальные ценностные ориентации, соответствующие наиболее важным сферам ценностно-ори-ентационной деятельности личности в окружающем мире. Именно ценностно-ориентационная природа самосознания личности открывает, что ее отдельные звенья представляют собой не куски личности, а ее ориентированность на ценности определенной жизненной сферы и ориентировку среди них, в которую включена вся целостная личность, а не отдельные ее элементы⁴.

Этническое самосознание представляет собой лишь одно из множества «мы», чувство принадлежности к которым может испытывать личность. Национальные общности представляют собой наиболее важные, насыщенные ценностные комплексы, поэтому чувство принадлежности к такой общности наиболее емкое по своему психологическому содержанию. Его раскрытие связано с определением универсального структурного минимума самосознания общности. Используемая концептуальная схема понимания самосознания личности позволяет выделить структурные подразделения самосознания общности, поскольку именно они выступают для личности как объективная реальность, обусловливая присвоение определенной структуры индивидуального самосознания.

Используя аналогию с индивидуальным самосознанием, в соответствии с положениями о «трех измерениях» социальной жизни субъекта, можно выделить, во-первых, психологический образ «мы» этнической общности. Он проявляется, прежде всего, этнонимом — самоназванием этноса⁵, а также комплексом представлений об особенностях членов этноса и этноса в целом, служащими для идентификации его членов друг с другом (язык, территория, специфический способ производства). Сюда же включены представления, отражающие этноспецифическую половозрастную дифференциацию ценностных ориентаций и нормативность внутренней жизни этноса. В сущности, психологический образ «мы» отражает конкретный образ жизни общности.

Во-вторых, представления о своем этносе в социальном пространстве, расположенном с другими этническими общностями, внутри более крупных общностей, имеющих иную общественно-историческую природу, притязания на уникальность своего этноса и различные проявления этноцентризма, представления о нормах отношений с другими этническими группами. В их основе — исторические особенности межнациональных отношений: существование «других», отношение к «ним».

В-третьих, представления, отражающие жизнь этноса во времени (в прошлом — его история, в настоящем — действительность), во всем многообразии социально-экономической и культурной жизни этноса, со всеми ценностными ориентациями, характеризующими этнос и определяющими его развитие, обозримые перспективы этноса, которые формируются как отражение исторической деятельности людей. Таким образом, в этническом самосознании общности отражены ее образ жизни, межнациональные отношения и их временные изменения.

Принадлежность к данной общности, выражаемая понятием «мы», оказывается связующим звеном, обеспечивающим непрерывность перехода между индивидуальным и коллективным сознанием и их рефлексивными формами, единство личности и общности, выражающееся во взаимосвязи их социальной жизни.

Этническое самосознание формируется в результате меж-этнического взаимодействия. Одновременно от сформи-рованности этнического самосознания, от осознания личностью своей неповторимости, уникальности своей этнической группы зависят адекватность и успешность межэтнического взаимодействия.

Исследования, проводимые на материале русской, мордовской и татарской этнических групп показали, что дети

6—10 лет, как правило, знают свою этническую принадлежность и выделяют ее значимые признаки. В ситуациях депривации звеньев структуры самосознания у детей наблюдается усиление межэтнического обособления, проявляющееся в увеличении количества негативных реакций по отношению к «другим».

Дети 6—10 лет в проективных ситуациях депривации сверстниками «своего» этноса дают выраженные реакции агрессии. В случае депривации сверстниками других этносов эта тенденция усугубляется, причем отмечается дифференциация отношения к представителям «других» этносов, которая коррелирует с объективной степенью близости-удаленности культур. К представителям этносов с более близкой культурой дети более лояльны. Так, у русских детей наблюдались 35,5 % агрессивных реакций по отношению к «своим», 44,7 % и 40,9 % по отношению к мордве и татарам; у мордовских детей 32,1 % по отношению к «своим», 41.8  % по отношению к татарам и 37,2 % по отношению к русским; у детей татар 30,28 % по отношению к «своим», 41.9  % по отношению к мордве и 36,2 % по отношению к русским. Даже в нейтральных ситуациях представители «других» этносов вызывают у детей большую фрустрацию, чем представители «своего» этноса.

Кроме того, уровень агрессивности детей зависит от социальных условий. В ситуации депривации «своими» и «другими» этносами городские дети более агрессивны, чем их сельские сверстники. У мальчиков всех этнических групп выражена тенденция к более высокой агрессии, чем у девочек. У девочек всех этнических групп сильнее, чем у мальчиков выражены неадекватно-лояльные реакции.

Сравнительный анализ реакций на депривирующие ситуации относительно звеньев структуры самосознания показал, что в ситуациях депривации имени и депривации притязаний на признание отмечается наибольшее количество агрессивных реакций по сравнению с ситуациями деприва-ции других звеньев самосознания. В ситуациях депривации пола отмечается наибольшее количество игнорирующих реакций, а в ситуациях депривации, определяющих уровень адаптированности к фрустрации, отмечается наибольшее количество неадекватно-лояльных реакций по сравнению с ситуациями депривации других звеньев структуры самосознания. В ситуациях депривации притязаний на признание противоположным полом у детей всех этнических групп отмечается наибольшее количество пассивных реакций по отношению к «другим», что, по всей вероятности, говорит о малой актуальности данного признания для детей этого возраста, особенно у представителей «других» этносов⁶.

Таким образом, можно найти особо уязвимые точки в этническом самосознании детей, прикосновение к которым провоцирует агрессию в межэтнических отношениях. Это помогает более адресно развивать психологическую устойчивость детей к фрустрирующим и стрессогенным факторам межэтнического взаимодействия, вовремя прогнозировать возможные причины возникновения межэтнических конфликтов, и в результате более успешно формировать толерантную личность.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹  См.: Романов А. А. Направленная игротерапия агрессивности у детей. М., 2001. Он же. Коррекция расстройств поведения и эмоций у детей. М., 2001.

² См.: Поршнев Б. Ф. Противопоставление как компонент этнического самосознания. М., 1973.

³ См.: Там же.

⁴ См.: Мухина В. С. Проблемы генезиса личности. М., 1985.

⁵ См.: Никонов В. А. Этнонимы Дальнего Востока СССР. Этническая ономастика. М., 1984.

⁶ Топоркова Ж. В. Особенности этнического самосознания детей 6—10 лет в условиях межэтнического взаимодействия (На материалах исследования детей русской, мордовской и татарской этнических групп). Дис. ... канд. психол. наук. М., 1996.

Поступила 27.11.07.