Ж. В. Кузнецова. Особенности менталь-ности южных алтайцев

Ж. В. КУЗНЕЦОВА

 ОСОБЕННОСТИ МЕНТАЛЬНОСТИ ЮЖНЫХ АЛТАЙЦЕВ

КУЗНЕЦОВА Жанна Викторовна, доцент кафедры педагогики и психологии Московской государственной академии физической культуры, кандидат психологических наук.

Ключевые слова: ментальность, природная реальность, самосознание, родовая культура, притязания на признание, половая идентификация, психологическое время, алтай-кижи, сакрализация, этноним

Key words: mentality, natural reality, self-consciousness, tribal culture, pretensions for recognition, sexual identification, psychological time, Altai-kizhi, sacralisation, ethnonym

Во времена мировоззренческой неясности и экономического хаоса люди, испытывая «шок будущего»1, стремятся к объединению в группы, удовлетворяющие их потребность в определенности и психологической стабильности. Этнос во многом выполняет для них функцию такой «группы поддержки», помогая найти выход из состояния социальной неприкаянности и беспомощности. С этим во многом связано обострение этнических процессов на территории России, в том числе и на Алтае, требующее пристального изучения особенностей этнической ментальности коренных народностей, населяющих этот регион.

Говоря о ментальности титульной народности алтай-кижи, мы можем выделить общие черты, которые роднят ее с другими этносами, принадлежащими к родовым культурам, и черты уникальные, присущие только этому этносу. Эти черты обусловлены особенностями и условиями развития самосознания представителей различных этносов: реальностью природы, предметного мира, образно-знаковых систем и социально-нормативного пространства2.

Реальность природного мира Алтая и его роль в истории тюркских племен обусловили многие черты образа жизни, сознания и самосознания народностей южного Алтая. Среди них сформировалось определение своей религии — Алтай-Кудай («Бог-Алтай»), Алтайына мюргуп jam («Молимся своему Алтаю»). Такое обожествление окружающего природного мира своего региона отличает ментальность южных алтайцев от других, в том числе и тюркских, этносов, у которых отсутствует определение религиозных воззрений по названию территории проживания.

По данным исследователей, образ единого Алтая (Каан Алтай) сложился недавно. До этого при обращениях к Алтаю использовались эпитеты «Алтай-Хангай» (Хангайское нагорье и Гоби), «Алтай-Конграй» (Хакасия), «Эртиш-Баажы Алтайым» (Верховье Иртыша), «Булун-Токой Алтайым» (Монгольский Алтай) и т. д. Эти эпитеты отражали память алтайцев о связях и контактах с народами, проживавшими на сопредельных территориях3.

В сознании алтайцев наряду с сакрализацией всего Алтая до сих пор присутствует древний культ родовых гор, который, претерпев трансформацию бурханизмом, влился в общую систему народной религии Алтай-Кудай. Помимо сакрализации гор, у современных южных алтайцев есть представления о сакральности межгорных долин, мест пересечения горных хребтов, перевалов, водных источников, озер, перекрестков дорог, деревьев и т. п. Эта сакрализация сложилась под влиянием мифологии, исторической памяти, природных особенностей и реальных прецедентов, случившихся в разное время.

К мифологически-памятным священным местам относятся все горные перевалы, где издревле совершались обряды почитания Алтай-ээзи (хозяина Алтая) и духов местности (ээлер). Особенности почитания перевалов с привязыванием ленточек (кыйра), сооружением каменных обо, описанные А. Бунге в 1826 г.4, остались почти неизменными.

Многие священные места Алтая связаны с джунгаро-китайской войной 1753—1758 гг. Эти события нашли отражение в культе горы Чечулихи, названной по имени воина Чече, который упорно сопротивлялся врагам и, не сдавшись, спрыгнул с утеса в реку; горы Ескюс-Уулдын кайазы (названа в честь воина Ескюс-Уул, который, не желая сдаться врагам, вместе с сестрой бросился с крутой скалы); родника Туукейдин аржан (получил название в честь предводителя воинов, который с распоротым животом отвлекал врагов от своих мирных соплеменников); мест жестоких боев в Усть-Коксинском, Усть-Канском и Онгудайском районах, называемых Сеекту тайга («Тайга с костями»).

К священным относятся также все места, связанные с бурханизмом. Это долина Теренг, места с сохранившимися каменными алтарями в центральной и западной частях Горного Алтая, горы Юч-Сюмер (Белуха), Юч-Энмек, Ча-мал-Бажи, Алтын-Туу (Золотая гора).

Кроме того, к природным сакральным объектам можно отнести почти все источники, называемые «аржанами». Они находятся рядом с основными автотрассами, проходящими по Горному Алтаю, и пользуются особым почитанием. Это можно определить и по висящим на окрестных кустах белым и голубым ленточкам. Наиболее привлекательным на Чуйском тракте издавна считается придорожный источник Аржан-Суу около с. Манжерок. У этого источника и сейчас принято останавливаться, чтобы попить и набрать чистой воды, оставив в благодарность духам источника монетки или привязав ленточку. Сюда приезжают молодожены перед свадьбой, чтобы совершить обряд очищения новой семьи. Популярны среди местных жителей и целебные (как правило, минеральные) источники в горах, хотя из-за труднодоступности посещаются они гораздо реже.

К природным сакральным местам относятся и необычайные скальные выступы, отдельные большие камни, а также места пересечения межгорных долин, где начинаются горные хребты. Здесь местные жители до сих пор совершают обряд угощения духов местности, проводят кропление молочными продуктами или водкой и привязывают к окрестным кустам и деревьям ленточки (кыйра). Пересечения долин, хребтов, путей, днем являющиеся священными (байлу), с наступлением темноты становятся опасными (тургакту), поскольку считается, что ночью в этих местах могут оказаться злые духи.

Деревья, как и местность, тоже могут одновременно принадлежать к двум категориям — байлу и тургакту. Так, в Шабалинском районе местные жители показывают пень дерева, рассказывая, что ранее здесь росла священная лиственница, но в начале перестройки при возведении линии телеграфной связи рабочие из Молдавии срубили ее, хотя местные жители и просили их не делать этого. Через месяц после этого рабочие, срубившие дерево, умерли. Пень священного дерева до сих пор является объектом почитания. Здесь в светлое время суток проводятся кропления, на пне люди оставляют монеты и бумажные деньги.

Поклонение деревьям, их обожествление, как и всей природы в целом (пантеизм), является характерной чертой мировоззрения алтайцев. Окружающая природа в их представлении представляет собой своего рода большое жилище, помогающее жить в этом мире. Лес исторически был для алтайцев не только естественным убежищем от врагов, местом укрытия от ненастья, источником пищи, но и выступал защитником и покровителем народа. В отличие от степных народов, воспринимавших лес как некую враждебную и опасную силу, алтайцы до сих пор сохранили веру, что хозяева леса — добрые духи, которые всегда помогут хорошему человеку в минуту опасности. У многих родов до сих пор сохранилась вера в покровительство духов отдельных пород деревьев. Это калина у рода майманов, осина — у кергилов, ива — у кипчаков и т. д. Всеобщим почитанием пользуется береза. Это дерево часто выступает в легендах спасителем героя. Два молодых березовых деревца, к которым привязан занавес из тонкой материи (кожого), — обязательный атрибут на свадьбе южных алтайцев. Показательно, что люди, живущие в южных районах, неохотно берутся заготавливать березовые дрова. Делающие же это сопровождают спиливание не только березняка, но и любого леса обрядами, во время которых просят у Алтай-Кудая и духов леса прощение за то, что по необходимости валят лес.

Важное место в жизни южных алтайцев занимают традиции, связанные с охотничьим промыслом. До сих пор сохраняется табу на убийство орлов, беркутов и журавлей, так как в них, по преданию, вселяются души богатырей и добрых людей. Запрещена охота на самок копытных весной перед отелом и оленей и маралов в период осеннего гона.

Алтайцы, как и многие другие народы Сибири и европейской части России, «особенным образом относятся к зверям и совершенно исключительно — к медведю»5. Охота на медведя достаточно долго проводилась по крайней необходимости, когда медведь начинал беспокоить домашний скот либо пасеку. После повышения спроса на медвежью желчь охота приобрела более массовый характер. Однако до сих пор охота на медведя у южных алтайцев сопровождается обрядами, призванными задобрить дух убитого медведя, духов хозяев леса и самого Алтай-Кудая.

Природная реальность как «условие развития и бытия личности»6 нашла отражение практически во всех звеньях самосознания южных алтайцев.

Имя собственное — первое звено структуры самосознания, идентифицированное с телесной и духовной индивидуальностью человека. Если у современных представителей русского народа и народностей северного Алтая, по словам М. М. Бахтина, «для имени характерна неосознаваемость его этимона», так как «корни имен не принадлежат к живым языкам и значение их не может ощущаться»7, то для большинства представителей алтай-кижи значение их имени не является загадкой. Имена зачастую отражают предметы или явления природного мира, названные на родном языке и имеющие определенную эмоциональную окраску.

Многие южноалтайские имена отражают те или иные стороны природной реальности, наделенные определенным символическим значением. Широко распространены мужские имена Арчин (можжевельник), Аржан (священный источник), Аргамак (быстрый конь), Шонкор (сокол) и женские имена Айару (светлая луна), Айсулу (луна в воде), Урсула (в честь реки Урсул), Эмиля (кедровое зернышко).

Притязание на признание у южных алтайцев, как и у других представителей родовых культур, основано на описанном Б. Ф. Поршневым противопоставлении Мы — Они8 и отражает, с одной стороны, тенденцию к обособлению от этнических «других», с другой — идентификацию со своим этносом, которая осуществляется посредством соблюдения этнических нормативов, обычаев и табу по отношению к основным реальным феноменам, выступающим условием развития этноса, особенно реальности природного мира. Сам этноним народности алтай-кижи отражает близость этого этноса к природной реальности своего региона.

Представление алтайцев о сакральности всего Алтая и отдельных его мест во многом обусловливает экологическую, природоцентрированную направленность поведения алтайцев в религиозной и обыденной жизни. Многие взрослые представители алтай-кижи (около 80 %, выборка — 60 чел.) знают и хотя бы частично соблюдают правила поведения на природе, присущие их этносу. Так, в Онгудайском районе, где преобладает население народности алтай-кижи, отсутствует мусор в местах традиционного отдыха и по окраинам сел. По словам местных жителей, для них мусорить на природе так же недопустимо, как и для русских кидать мусор в церкви. Этим же «природоцентризмом» зачастую объясняется и агрессивное отношение местных жителей к приезжим, нарушающим природную целостность Алтая.

Половая идентификация у алтай-кижи, как и в других родовых культурах, по-прежнему осуществляется через разделенный труд мужчины и женщины и принятие предписанных традициями половых ролей9. При этом соблюдение предписанных полу обычаев и табу, в том числе и по отношению к природной реальности, дает человеку возможность притязать на признание своего пола среди представителей своего народа. Примерами таких предписанных полу табу и обычаев по отношению к природной реальности у алтайцев могут служить охотничьи обычаи и табу у мужчин, а также многочисленные табу у женщин, во многом сходные с запретами, существующими у других народов.

Так, женщины в период менструации не должны пользоваться аржаном, чтобы не разгневать хозяев источника. Нежелательно также в этот период их участие в мюргюлях. Если мы обратимся к православной традиции, то увидим, что она также запрещает женщинам в указанное время прикасаться к иконам и другим священным предметам. Также женщинам запрещено заниматься заготовкой можжевельника (арчина), который является сакральным растением для алтайцев, исповедующих бурханизм. Повсеместно в Горном Алтае многие женщины еще соблюдают запрет на посещение родовых гор. Причем женщинам часто не рекомендуется не только появляться около родовых гор с непокрытой головой, но и даже смотреть на них.

Психологическое время основано на стремлении человека в своем самосознании мыслить себя в трех временах: индивидуальном прошлом, индивидуальном настоящем и индивидуальном будущем. Вместе с тем человек неизбежно исходит из прошлого, настоящего и будущего своего этно-са10. Прошлое алтайцев во многом имеет мифологическую основу. Так, идея дуализма в сознании алтайцев воплощается в мифологических образах светлого Ульгеня и темного Эрлика, с которыми связаны предания о сотворении, конце этого мира и появлении мира нового. Эти мифы отражают не только появление дуализма в сознании народов Алтая, но и возникновение в нем идеи цикличности времени. Эта цикличность, сохранившаяся в сознании южных алтайцев до наших дней, носит многоуровневый характер и охватывает различные стороны жизни человека в природной среде. В цикличности времени даже в течение суток отмечаются стабильные (день и ночь) и динамичные переходные (утро и вечер) моменты11. При этом переходные моменты считаются наиболее благоприятными для ритуальной деятельности, так как являются временем выхода за пределы обыденного мира.

Большое место в обрядовой и хозяйственной жизни ал-тай-кижи отводится лунному циклу. Все благие начинания, по свидетельству В. А. Клешева, «совершаются в первой половине месяца — ай jaныдa, т. е. до полнолуния. В эти дни можно совершать обрядовые действия, перекочевки на пастбища..., начинать строительство жилища, валку леса, гостить и играть свадьбы и т. д.»12. Время убывающей луны, особенно последние дни перед новолунием, считается неблагоприятным и даже опасным. В это время сила злых духов, по мнению алтайцев, многократно увеличивается.

Годовой цикл у алтайцев, как и суточный, содержит стабильные и переходные периоды. Стабильные летние и зимние месяцы носят название замкнутых (тунгуш ай) и противопоставляются весенним и осенним месяцам. В это время, подключаясь к природному ритму перемен, человек с помощью молений может направить их в нужную для себя сторону.

Многолетний, а именно двенадцатилетний календарный цикл алтайцев не отличается от календаря соседних тувинцев, хакасов и монголов13. При этом годы внутри двенадцатилетнего цикла делятся на мягкие (годы мыши, зайца, лошади, собаки, кабана), тяжкие (годы коровы, дракона, змеи, обезьяны, курицы) и средние (годы овцы и тигра).

Циклическое восприятие времени, продиктованное природными циклами, нашло отражение и в представлениях о цикличности времени жизни человека. Причем многие ал-тай-кижи, как и представители других родовых культур14, верят, что человек, правильно проживший свою жизнь, может возвратиться из загробного мира и снова воплотиться в каком-нибудь ребенке из своего рода.

Психологическое пространство южных алтайцев сформировалось под влиянием природы Горного Алтая. В алтайском языке слово «ала» означает «начиная с чего-либо». Действительно, для алтайцев Алтай — это начало всех начал, объединяющее все уровни бытия человека: территориальная единица, земля, Родина, природа, высший дух-хранитель, народ, язык. Это пространство в сознании алтайцев во многом носит мифологический характер. Мифологическое сознание помещает человека в «можжевеловый сокровенный Алтай», в саму сердцевину мироздания. Причем необходимо помнить, как отмечают исследователи, «что свой Алтай был у каждого рода, у всякой территориальной группы, обживших свою местность и вчувствовавшихся в нее»15. Родные места, прежде всего, родовые «родопроизводственные» горы, по словам В. И. Вербицкого16, давали жизнь членам рода и оберегали их от опасности. Даже в наши дни, находясь иногда за сотни километров от земли предков, члены рода помнят названия своих родовых гор, и иногда старики просят похоронить их вблизи родовых гор.

Окружающий мир, природа Алтая в сознании алтайцев наполнены незримыми духами, добрыми и опасными для людей, с которыми человеку надо вести себя правильно. Раньше роль посредника между миром духов и миром человека выполнял шаман, но влияние христианства и бурха-низма привело к тому, что шаманизм среди южных алтайцев остался в прошлом. В настоящее время каждый человек сам на основе обычаев и знаний, полученных от предков, строит свое поведение с духами природы и хозяином Алтая Ак-Бурханом, который в представлении алтайцев стал всеобщим божеством Алтай-Кудаем. При этом необходимо отметить тот факт, что все больше алтайцев не только обращают к хозяину Алтая свои просьбы, но и осознают свой долг по отношению к миру природы. Автору доводилось слышать из уст алтайцев такую фразу: «Алта-Кудай спасал своих детей, теперь мы должны беречь наши горы».

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См.: Тоффлер О. Шок будущего. М., 2001. С. 7.

2 См.: Мухина В.С. Личность: мифы и реальность (Альтернативный взгляд. Системный подход. Инновационные аспекты). Екатеринбург, 2007. С. 48.

3 См.: Клешев В.А. Народная религия алтайцев: вчера, сегодня. Горно-Алтайск, 2011. С. 196.

4 См.: Бунге А. Путешествие по восточной части Алтайских гор // Слово об Алтае. Ч. III. Горно-Алтайск: Уч-Сумер, 2004. С. 241—369.

5 Потапов Л.П. Охотничий промысел алтайцев // Сб. МАЭ. СПб., 2001. C. 125; Культ гор на Алтае // Сов. этнография. 1946. № 4. С. 17.

6 Мухина В.С. Личность: мифы и реальность ... С. 159.

7 Бахтин М.М. Собрание сочинений: в 7 т. Т. 5. М., 1997. С. 99—100.

8 См.: Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М., 1979. С. 81.

9 См.: Мухина В.С. Личность: мифы и реальность. С. 603—610.

10 Там же. С. 699.

11 См.: Сагалаев А.М. Алтай в зеркале мифа. Новосибирск, 1992. С. 101—103.

12 Клешев В.А. Народная религия алтайцев: вчера, сегодня. Горно-Алтайск, 2011. С. 92.

13 См.: Тюхтенева С.П. О некоторых параллелях в календарных обрядах телеутов и алтайцев // Проблемы этнической истории и культуры тюрко-монгольских народов Южной Сибири и сопредельных территорий. М., 1994. С. 120.

14 См.: Богораз-Тан В.Г. Чукчи: в 2 ч. Ч. 1. Л.: Изд-во ин-та народов Севера ЦИК СССР, 1934. 192 с.; Ч. 2. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1939.

195 с.; Крейнович Е.А. Нивхгу: загадочные обитатели Сахалина и Амура. М., 1973. 495 с.

15 Сагалаев А.М. Алтай в зеркале мифа. С. 57.

16 См.: Вербицкий В.И. Алтайские инородцы. М., 1893. 221 с.

Поступила 16.12.11.