Ю. В. Ставропольский. Социологическая регионология в Канаде

Ю. В. СТАВРОПОЛЬСКИЙ

СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ РЕГИОНОЛОГИЯ В КАНАДЕ

СТАВРОПОЛЬСКИЙ Юлий Владимирович, доцент кафедры общей и социальной психологии Национального исследовательского Саратовского государственного университета, кандидат социологических наук.

Ключевые слова: социология, регионология, развитие, анализ, неравенство, исследование, Канада

Key words: sociology, regionology, development, analysis, inequality, research, Canada

В статье выявляются причины незначительного вклада канадской социологии в регионологию, определяются общее и особенное между англоязычной и франкоязычной канадской социологией. Reasons for insignificant contribution of Canadian sociology to regionology are presented. The common and the peculiar between the English and the French Canadian sociology are determined.

Когда регионология как научное направление возникла в конце 50-х гг. ХХ в., предполагалось, что она станет междисциплинарной областью исследований, включающей большинство социальных наук. Как полагал У. Айзард, основное место должна была занимать социология¹. Несмотря на это, вклад социологии в регионологию оказался в тот период небольшим. Доминировать внутри дисциплины стали экономисты и географы. Безучастное отношение со стороны социологов негативно отразилось на регионологии. Дж. Фридман и Ч. Уивер отметили ряд проблем, возникающих в теориях регионального развития, которые вынуждены были решать регионоведы в связи с отсутствием выраженной социологической составляющей в регионологии².

Франкофонные квебекские социологи увлечены регионо-логией больше, чем их коллеги в других канадских провинциях. Дистанцирование между социологией и регионологией в Канаде можно понять, обратившись к изучению особенностей англоязычной и франкофонной социологии. Основное различие между канадской англоязычной и франкофонной социологией состоит в том, что первая тяготеет к детерминизму и структурализму, тогда как вторая в провинции Квебек ориентируется на конструктивизм³. Канадская англоязычная социология занимается в первую очередь созданием теорий, объясняющих дисбаланс между регионами. Франкофонная считает приоритетной разработку проектов по трансформации регионов. В этом отношении в последней больше инструментализма. Поэтому франкофонная квебекская социология более открыта для других дисциплин.

Англо-канадских социологов интересуют вопросы экономического развития и спада в контексте сравнения Канады и США. Проблема неравномерного развития канадских регионов стала привлекать внимание ученых в конце 70-х гг. По своей важности она занимает второе место после проблемы неравенства в развитии Канады и США. Многие теории, при помощи которых сегодня объясняются различия в региональном развитии Канады, создавались для объяснения отношений Канады с южным «соседом». В исследовании регионального неравенства выделяются два исторических этапа: для первого характерны культурологические объяснения, для второго — политэкономические. Первый этап ориентировался на объяснение региональных различий с точки зрения культурного недоразвития, например, отсутствием духа предпринимательства. При таких объяснениях не требовалось крупных структурных преобразований. Было необходимо только культурное развитие, например, внедрение в сознание населения региона желательных норм, ценностей и установок. Социологам предназначалась роль обучения коренного населения тому, как вести себя по-американски или хотя бы так, как ведут себя жители ближайшей к США провинции Онтарио.

С конца 60-х гг. в канадских научных кругах появились националистические антиамериканские настроения. В англоязычной Канаде отказались от представления о том, что для решения канадских проблем надлежит быть похожими на американцев. К подобным утверждениям стали относиться как к мифу, насаждаемому американской социологией, служащей американскому империализму. В свою очередь в депрессивных канадских регионах их начали воспринимать как миф, насаждаемый учеными из Торонто, которые состоят на службе у империализма провинции Онтарио. Потребовались новые теории, которые могли бы противостоять прежним, волюнтаристским, теориям и показать, что вина за региональное неравенство лежит не на депрессивном регионе, а на внешних силах, которые неподвластны региону. В поисках основы для новых теорий англо-канадские социологи обратились к трем источникам: теория зависимости (новая теория, появившаяся в Латинской Америке), сырьевая теория (исторический вклад англоязычной Канады в политэкономию), марксизм.

В конце 60-х гг. в Канаде теория зависимости вызвала значительный энтузиазм, поскольку в ней критиковалась основополагающая парадигма модернизации. Кроме того, в ней увидели самобытные корни и сочли ее дополнением к канадской сырьевой теории и доморощенной школе исторического развития. Эту теорию популяризировали в качестве альтернативы статичной, абстрактной, идеально-типической концепции Канады, заимствованной из США. Сторонники теории зависимости видели единственный выход в социалистическом планировании и справедливом пользовании государственной собственностью. Критики теории зависимости отмечали, что в ней отношения обмена главенствуют над производственными отношениями, что она будет иметь ценность лишь после объединения с марксистской теорией. Так сложился переход ко второму этапу исследований регионального неравенства, на котором критика велась с позиции марксистской теории, сильно дополненной структурализмом. В данном случае термин «структурализм» употребим не в чисто альтюссеровом смысле, а с целью указания на то, что в подобного рода теориях акцентируются внешние структуры, а не региональный фактор.

Подобные тенденции возникли в работах У. Клемента и других авторов, критически высказывавшихся по поводу того, что теоретические конструкты, построение моделей и эмпирические исследования в малой степени опираются на теорию зависимости⁴. Такое положение отчасти объясняется тем, что теория зависимости исследует не классовые, а географические различия. У. Клемент пытался показать, что региональная эксплуатация возникает тогда, когда капиталистическая элита отдает предпочтение одним регионам перед другими. Тем самым он пытался донести мысль о том, что проблемы создаются не регионами, а управленческими решениями. Решение проблем следовало искать в перестройке институтов, в которых коренится неравенство.

Критика теории зависимости другими авторами велась не в направлении поиска причин проблем, а в попытках выстраивания таких теоретических конструкций, внутри которых очевидной становилась бы логика развития капитализма. Под этим углом зрения отставание атлантических регионов Канады в развитии объяснялось в контексте марксистской концепции резервной промышленной армии. Иными словами, логические и структурные требования капитализма с неизбежностью вынуждают компенсировать замедление темпов роста прибыли за счет региональной безработицы. В этом виделся корень неравномерного регионального развития.

Другое направление анализа канадского регионализма почти никак не связано с теорией зависимости и формально находится в еще более марксистской позиции. С этой точки зрения структурные требования современного финансового капитализма вызывают концентрацию капитала, вследствие которого в регионе формируется класс капиталистов. Это приводит к варьированию региональной классовой структуры. Экономика периферийных регионов, в которых выше процент рабочих, развивается медленно из-за малых объемов капитальных инвестиций. Эти аналитические направления задавали тон доминантного дискурса по региональным проблемам в англо-канадской социологии в течение 70—80-х гг. и обусловили рассмотрение регионального неравенства в качестве нормального структурного процесса при капитализме, а отнюдь не результата институциальной дисфункции.

Существовала также особая точка зрения, отличавшаяся от вышеприведенных трех направлений анализа и изучавшая взаимодействие между различными режимами капиталистического способа производства. Ее лейтмотивом служило представление о том, что региональное неравенство вызвано крупными структурными компонентами капитализма, неподконтрольными локальным акторам. Сторонники этой идеи были уверены в необходимости более реальных перемен в масштабе, значительно более крупном, нежели отдельный регион. Таким образом, создавалось впечатление, что локальные акторы не могут изменить сложившееся положение.

Социологи затрудняются классифицировать региональные исследования, проводимые в провинции Квебек. Попытки изолированно рассматривать квебекский социологический дискурс только увеличивают затруднения. Эти исследования оказываются междисциплинарными в значительно большей степени, чем англо-канадские. Разделение на социологов, историков, географов и экономистов в квебекском случае не только затруднительно, но и контрпродуктивно, поскольку они все придерживаются аналогичных конструктов и теоретических перспектив. Кроме того, сравнению двух социологий в вопросе о региональном неравенстве мешает национализм. Там, где англо-канадские социологи рассматривают проблематику места, занимаемого провинциальными сообществами в более широких государственных, континентальных и международных контекстах, обращаясь к вопросам регионального диспаритета либо регионального неравенства, франко-квебекская социология склонна видеть проблематику национального неравенства. Придание большого значения национальному вопросу повлекло за собой существенные различия в подходе к региональным исследованиям.

Одно подобное различие связано с единицами анализа. В то время как англо-канадские социологи, занимающиеся исследованиями регионального неравенства, склонны брать в качестве единиц анализа провинции либо группы провинций, франко-квебекские социологи, изучающие региональный диспаритет, обращаются к территориям внутри провинций, при этом Квебек рассматривается как особая территория, а не регион Канады, а квебекцы — как нация. В результате англо-канадская социология изучает неравенства, существующие между провинциями, тогда как франко-квебекская — исследует неравенства, существующие на внутрирегиональном уровне.

С учетом этого различия сходства между франко-квебекской и англо-канадской социологией основаны на том, что они опирались на теории модернизации, признавали важность культуры и применяли структурный анализ к исследованию функций различных структурных уровней. Однако за этими сходствами скрыты значительные трудности. Прежде всего англо-канадские социологические исследования были преимущественно теоретическими, в то время как в Квебеке они были тесно связаны с практическим формированием квебекского сообщества. Англо-канадские социологи разрабатывали теории, объяснявшие региональные различия, в то время как франко-квебекские социологи (на энергетической волне «тихой» революции 60-х гг.) участвовали в проектах осуществлявшихся Бюро по обустройству восточного Квебека (BAEQ), социологии отводилась главная роль. Следует отметить, что в то время роль социологии в региональном развитии Квебека была близка к той, о которой говорил У. Айзард, т. е. она стремилась к достижению регионального равновесия путем рационализации использования имеющихся ресурсов⁵.

Другое важное различие между теориями модернизации, применявшимися англо-канадскими теоретиками в 60-е гг., и той научной работой, которая проводилась в Квебеке, касается главных целей социологов, исследовавших проблематику регионального развития и стремившихся к суверенизации местного населения через организацию коллективных мероприятий. Была глубокая вера в то, что модернизация квебекского общества должна пойти по пути более широкого вовлечения местного населения в современные «модернизационные» социальные институты. Стремление к суверенитету и понимание того, что прямолинейная программа BAEQ невозможна, вывели социологов на новый путь исследования региональной проблематики — этап критики структур, тормозящих интеграцию местного населения в общеканадские процессы. Однако в отличие от англо-канадской социологии основным объектом критики стали не ограничения классового или собственно капиталистического характера, а технократические ограничения. Под влиянием опыта программ BAEQ во франко-квебекской социологии появились две противоположные перспективы. С одной стороны, продолжалась приверженность идеям функционализма и развитию суверенизации, с другой — пришло понимание того, что усилия по организации коллективных мероприятий не приводят к эскалации активности населения, которое не разделяет идей организаторов. Соответственно, технократия стала рассматриваться в качестве главного препятствия на пути к партисипаторной модели общества.

В 70—80-е гг. социологи занимались региональными исследованиями под эгидой противостояния технократии. Программы BAEQ заклеймили пособничеством интересам технобюрократии в ущерб интересам местных сообществ. Экспертов BAEQ обвиняли в провоцировании активности населения для противодействия демократически избранным представителям. Наряду с критикой в адрес технократии, была поддержка альтернативному проекту, именовавшемуся либо «партисипаторное общество», либо «самоуправляемое общество», либо «самоопределяющееся общество». Одни социологи занимались описанием технократических ограничений, препятствующих достижению общества подобного типа, другие интересовались возможными средствами преодоления этих ограничений. Одни социологи анализировали новые региональные политические и административные механизмы в Квебеке, другие исследовали возможности общественных движений в масштабе региона по изменению существовавшего порядка. Возникший в начале 70-х гг. интерес к политическим движениям был направлен на способность локальных акторов играть главную роль в формировании региональных сообществ. Причем марксистский структурализм, столь очевидный в англо-канадской социологии, не был полностью исключен из франко-канадского социологического дискурса. В первой половине 70-х гг. он пользовался большой популярностью и до сих пор занимает весьма заметное место.

В связи с проблематикой регионального развития эта теоретическая традиция позволяла исследовать периферийные регионы Квебека на языке социологических конструктов. В частности, критике подверглось представление о том, что колонизация Квебека проходила под влиянием клерикализма и национализма. С позиций теории зависимости было показано, что колонизация и последующее отставание Квебека в своем развитии отвечают логике капиталистического развития. Сельскохозяйственная колонизация обеспечивала резерв дешевой и мобильной рабочей силы для лесоперерабатывающей индустрии и порождала отношения зависимости между крупными городскими центрами и периферией.

Франко-канадская националистическая мифология стала также объектом критики, направленной против восприятия социального актора в качестве раба социальных ограничений. Полемика велась против таких теорий социального класса, из которых исключено понятие коллективной воли; против представления о том, что в культуре колонизаторов проявлялась идеология господствовавшего класса. Высказывались утверждения о том, что в тот период национализм в качестве социального движения пытался противостоять капиталистическим тенденциям. Несмотря на начавшийся в 70-е гг. интерес к общественным движениям, марксистская социология начала приходить в упадок примерно в 1978 г.

В 80-е гг. в региональных исследованиях часто применялся структуралистский анализ, занимавший подчиненное положение по отношению к понятию автономного социального актора. Исследования регионального неравенства франко-квебекскими социологами по-прежнему исходили из представления о способности локальных акторов противостоять структурным ограничениям, в то время как англо-канадские социологи отказались от подобного представления. Это особенно примечательно в отношении междисциплинарных исследовательских групп, занимавшихся региональной проблематикой и действовавших в региональных вузах Квебека, особенно Группы междисциплинарных исследований развития восточного Квебека (GRIDEQ) и Группы региональных исследований и мероприятий (GRIR). Например, GRIDEQ исследует возможности локального эндогенного развития в свете таких идеологических изменений, которые обеспечили бы возвращение актора. В связи с этим рассматриваются социальные движения локального масштаба и заложенный в них потенциал изменений. GRIR исследует возможности региональной суверенизации, потенциал ассоциативных движений и локального партнерства для изменений.

Более заметно социологическая регионология представлена в университете Квебека и Монреальском университете. Именно в этих вузах работают многие социологи, являющиеся авторами публикаций в «Canadian Journal of Regional Science» и членами Канадской ассоциации регионологии.

Таким образом, несмотря на то что социологии в 50-х гг. отводилось основное место в развитии регионологии, ее основатели полагали, что уровень ее развития недостаточен для того, чтобы новая дисциплина могла на нее опираться. В 60-х гг. критика позитивизма с эпистемологических позиций воздвигла барьер между социологией и регионологи-ей. Социологи перешли к непозитивистскому критическому анализу социальных институтов. Для англоязычной Канады это означало наличие социологии, занимающейся изучением структурных ограничений, которые воздействуют на канадское общество. Регионология сосредоточилась на исследовании внешних сил, приводящих к отставанию в эндогенном региональном развитии периферийных территорий. Такой

анализ можно назвать фаталистическим, поскольку он представлял региональных акторов неспособными изменить ситуацию в регионах без больших структурных изменений, производимых в регионах «центром». С другой стороны, франко-квебекские социологи испытывали сильное влияние национализма и «тихой» революции 60-х гг. и оптимистично смотрели на возможность переустройства общества. Критически осмысливая структурные барьеры, препятствующие социальному действию, они не отказались от надежды на возможность локальным акторам улучшить свое положение. Для регионального анализа это означало поиск путей для суверенизации регионов. В этом отношении понятна привлекательность регионологии для франко-квебекских социологов, как и игнорирование регионологии англо-канадскими социологами. Продолжающаяся критика фатализма структурного анализа и обнаружившийся интерес к исследованиям социальных движений и положения региональных акторов, например, феминизма, позволяют считать, что англо-канадские социологи, занимающиеся региональной проблематикой, способны в будущем обратиться к регионологии.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ См.: Isard W. The Scope and Nature of Regional Science // Papers and Proceedings of the Regional Science Association. 1960. № 6. P. 9—33.

² См.: Friedmann J., Weaver C. Territory and Function: The Evolution of Regional Planning. Berk.: Univ. of California Press, 1979. 234 р.

³ См.: Juteau D., Maheu L. Introduction: Sociology and Sociologists in Francophone Quebec: Science and Politics // Canadian Rev. of Sociology and Anthropology. 1989. №. 26. P. 363—393.

⁴ См.: Clement W.A. Political Economy of Regionalism in Canada // Modernization and the Canadian State / еd. by D. Glenday, H. Guindon, A. Turowetz. Toronto: MacMillan, 1978. Р. 93.

⁵ См.: Айзард У. Методы регионального анализа. М.: Прогресс, 1966. 660 с.

Поступила 19.07.2012.

REFERENCES

¹ Sm.: Isard W. The Scope and Nature of Regional Science // Papers and Proceedings of the Regional Science Association. 1960. № 6. P. 9—33.

² Sm.: Friedmann J., Weaver C. Territory and Function: The Evolution of Regional Planning. Berk.: Univ. of California Press, 1979. 234 р.

³ Sm.: Juteau D., Maheu L. Introduction: Sociology and Sociologists in Francophone Quebec: Science and Politics // Canadian Rev. of Sociology

and Anthropology. 1989. №. 26. P. 363—393. 

⁴ Sm.: Clement W.A. Political Economy of Regionalism in Canada // Modernization and the Canadian State / еd. by D. Glenday, H. Guindon,

A. Turowetz. Toronto: MacMillan, 1978. Р. 93.

⁵ Sm.: Ajzard U. Metody regionalnogo analiza. M.: Progress, 1966. 660 s.

Yu. V. Stavropolsky. Sociological Regionology in Canada

The article is devoted to the investigation of an insignificant contribution of Canadian sociology into regionology. It is possible to understand distancing between sociology and regionology turning to the research of differences between the Anglophone and Francophone sociology. The main difference between them is that the Anglophone Canadian sociology tends to determinism and structuralism as soon as the Francophone in the Province of Quebec is orientated on constructivism. The Anglophone Canadian sociology is occupied in the creation of theories explaining the misbalance between regions; the Francophone sociology in Quebec counts regions transformation development the priority. In this respect the Francophone Quebec sociology contains more instrumentalism in comparison with the Anglophone sociology. That's why the Francophone Quebec sociology is more open for other disciplines including regionology. Searching for the basis for new theories Anglo-Canadian sociologists turned to three sources. The first one is the dependency theory. It was a new theory originated from the Latin America. The second — the raw-materials theory. This was a historic contribution of the English-speaking Canada into the political economy. The third source — Marxism. The Franco-Quebec sociology tends to view problems of national inequality where Anglo-Canadian sociologists consider the problems of the place occupied by provincial communities in the broader state, continental and international contexts addressing the issues of regional disparity or regional inequality. While Anglo-Canadian sociologists occupied in the research of regional inequality tend to choose provinces or groups of provinces as samples for the analysis Franco-Quebec sociologists occupied in the research of the regional disparity tend to choose territories inside the provinces as analysis samples. At that Quebec is treated as a special nation but not as a region of Canada. As a result the Anglo-Canadian sociology studies the inequalities existing between provinces whereas the Franco-Quebec sociology studies inequalities existing on the interregional level.

STAVROPOLSKY Yuly V., assistant professor of Chair of General and

Social Psychology of Saratov National Research State University, candidate of sociological sciences.