В. П. Букин. Молодежь российской провинции: общее и особенное

В. П. БУКИН

МОЛОДЕЖЬ РОССИЙСКОЙ ПРОВИНЦИИ: ОБЩЕЕ И ОСОБЕННОЕ

БУКИН Василий Петрович, декан факультета инновационных технологий обучения Пензенского государственного университета, кандидат социологических наук, профессор.

Как социально-возрастная группа молодежь обладает рядом особенностей, отличающих ее от старших поколений. Ей присуще не полное включение в социально-экономические отношения, она в наибольшей степени мобильна и инициативна. Молодежь России — это более 39 млн граждан, т. е. почти треть населения страны¹.

Эффективная политика государства по отношению к молодежи должна обеспечивать возможности ее активного участия в жизни страны, предоставлять права и возможности самостоятельного решения своих проблем, возлагая на молодых реальную ответственность и вовлекая их в созидательные процессы. Иными словами, перемены в политической, социальной и экономической жизни страны, требуют новых подходов в решении вопросов интеграции молодежи в общество.

Молодежная проблематика имеет особые измерения и различные подходы к ее решению в центре (столицах) и провинции. Особо важно исследовать эти особенности в регионах, где нет больших энергетических и других природных ресурсов, промышленных гигантов, крупных финансовых групп, на которых основывается в настоящее время благосостояние региональных социумов и имеющих немалые возможности для решения проблем молодежи.

Учитывая это, по инициативе Института социологии РАН и представительства фонда им. Ф. Эберта в Российской Федерации в Республике Мордовия, Пензенской и Ульяновской областях проведено социологическое исследование «Молодежь в регионах „скромного достатка”. Каковы жизненные перспективы?». В исследовательскую группу вошли ученые и специалисты Приволжского дома знаний, Пензенского государственного университета, НИИ регионологии (г. Саранск), Ульяновского государственного университета. В состав рабочей группы вошли В. П. Букин, И. Н. Жуковская, О. В. Стульникова, Т. В. Пономарева, Е. А. Данилова (Пензенский государственный университет); С. В. Полутин (г. Саранск); Н. В. Дергунова, В. А. Кижеватова (г. Ульяновск). Научно-методическое руководство осуществляли М. К. Горшкова, Н. Е. Тихонова (ИС РАН). Руководителем исследования был В. В. Маркин. По квотной выборке (учащиеся и работающие, городские и сельские жители) были опрошены 1 500 респондентов (по 500 в каждом регионе) в возрасте от 16 до 30 лет. Результаты сгруппированы по трем возрастным группам: 16—21 год, 22—26 лет, 27—30 лет.

Для обобщения материалов исследования и сравнения его результатов с общероссийскими показателями особую значимость представляют данные, приведенные в аналитическом докладе «Положение молодежи в России»². Доклад подготовлен по заказу ЮНЕСКО при содействии Немецкого общества по техническому сотрудничеству и посвящен проблеме молодежи в современной России. Представленные в докладе данные свидетельствуют, что по индексу развития молодежи Республика Мордовия находится в России на 12 месте, Пензенская область — на 45 месте из 57 регионов, в которых этот индекс рассчитывался. По Ульяновской области данных в докладе не приведено. Наиболее полные данные имеются только в Мордовии. По индексу развития образования она находится на первом месте в РФ, по индексу здоровья — на 16, дохода — на 44 месте. Данных по индексу здоровья и развития образования по Пензенской области в докладе не приведено, по индексу доходов она находится на 50 месте из 57 регионов.

В Мордовии индекс развития молодежи, равный 0,65, превышает среднероссийский (0,63) на 3,2 %, Пензенская область отстает от него на 1,6 %. Разница между индексом развития молодежи в Мордовии и Пензенской области в 4,8 % является следствием разных показателей индексов развития образования и состояния здоровья молодежи. По индексу доходов эти регионы практически не отличаются: Мордовия находится на 44 месте, Пензенская область — на 50.

В докладе приводятся сравнительные данные рейтингов регионов по индексу развития человеческого потенциала и индексу развития молодежи. В Мордовии уровень развития молодежи (12 место в РФ) существенно превышает уровень развития населения (28 место в РФ). По Пензенской и Ульяновской областям эти рейтинги не приведены.

В рамках нашего исследования выявлены особенности регионального молодежного субсоциума, которые во многом проявляются в социальной идентификации и мобильности. При этом надо учитывать, что территориальные (региональные) социальные общности субъектов РФ при многих общих чертах отличаются существенными признаками национального и классового состава населения, по уровню и качеству жизни, традициям культуры, быта и т. п. Как отмечает А. И. Сухарев, территориальные общности исторически сложились непросто, а народы регионов (рес публик, краев, областей и других субъектов федерации), которые имеют внутренние структурные связи, имеют системный облик и динамику³.

Народ региона, представляющий собой устойчивую социальную общность и характеризующийся единством условий жизнедеятельности, общностью культуры, правомерно рассматривать в качестве социума. Региональный социум любого уровня (район, город, область, республика) воспроизводит в себе общие элементы и структуру социума в целом. С. В. Полу-тин полагает, что региональный социум — это народ региона, представляющий собой устойчивую социальную общность и характеризующийся единством условий жизнедеятельности, общностью культуры. По его мнению, есть шесть характеристик регионального социума. Это социально-демографическая структура; ситуация на рынке труда; уровень доходов населения; распределение населения по уровню образования; распределение населения по видам деятельности; социальный капитал, присущий социуму, его составные части⁴.

Особо это проявляется в регионах среднего социально-экономического уровня, так называемых регионах «скромного достатка», на типичных примерах которых было выполнено наше исследование.

Мы исходили из того, что молодежь региона, являясь частью регионального социума, вместе с тем отражает в своем развитии объективные характеристики, присущие всей молодежи. В данном случае, ее правомерно рассматривать в качестве молодежного субсоциума. В предметном поле социологической науки понятие «региональный молодежный субсоциум» может интерпретироваться как устойчивая социально-территориальная общность, выделяемая на основе возрастных признаков, объединяемая сходством условий жизнедеятельности в едином экономическом, политическом, правовом, экологическом и этнокультурном пространстве.

Объективными предпосылками институциализации понятия «региональный молодежный субсоциум» (РМС) выступают социальные процессы, интенсивно развивающиеся в различных пространственно-временных плоскостях (полях) социума. Во-первых, глобальные тенденции модернизации и детализации, проявившиеся на национальном и региональном уровнях, качественным образом изменяют социальную структуру, расщепляя ее на множество относительно автономных подструктур, а также изменяют характер отношений между субъектами социальной жизнедеятельности, в том числе между «молодыми» и «взрослыми». Во-вторых, содержательную сторону понятия «региональный молодежный субсоциум» во многом определяют качественные изменения, происходящие в молодежной среде. В современном обществе возрастные рамки достаточно условны, молодежь выступает как основной носитель инновационного потенциала и значит в большей степени является активным субъектом социальной деятельности, нежели объектом воздействия и управления со стороны государственных институтов. Естественно, это усиливает процессы дифференциации в молодежной среде, определяет многообразие интересов и форм жизнедеятельности молодого поколения.

Итоги нашего исследования можно сопоставить с результатами социологического исследования «Российская идентичность в условиях трансформации: опыт социологического анализа», проведенного в 2005 г. институтом комплексных социальных исследований РАН (ныне Института социологии РАН) под руководством М. К. Горшкова и Н. Е. Тихоно-вой⁵. Исследование выявило, что молодежь, проживающая в мегаполисах, в меньшей степени склонна видеть Москву в качестве «сердца» России и считать, что она «дорога и близка каждому россиянину». Скорее этот образ характерен для старших возрастных групп жителей мегаполисов. Для столичной и провинциальной молодежи Москва — это определенная «стартовая площадка» в успешную жизнь, город с большими возможностями.

В целом в сознании россиян, Москва — это прежде всего богатый и жестокий город с большими возможностями для целеустремленных людей и таким же, если не большим, социальным расслоением, как и по всей России.

В сложившемся образе провинции также существует определенная возрастная дифференциация. Так, среди молодежи мегаполисов и провинции российская провинция реже воспринимается как настоящая, сохранившаяся Россия (13,5 и 19,8 % соответственно), место, где существуют более теплые человеческие отношения (32,3 и 41,4 %). Почти половина респондентов считает, что будучи в «глубинке», видно, какой отсталой остается Россия (45,8 и 42,3 %). Каждый четвертый молодой житель провинции (24,9 %) считает, что Российская провинция живет так плохо потому, что «центр» вытягивает из него все силы. В то же время 26,0 % молодых жителей мегаполисов и 36,3 % провинциальной молодежи считают, что жизнь в российской провинции совсем не такая плохая, как ее пытаются представить, и в «глубинке» люди могут жить хорошо.

Была также выяснена самооценка молодежью до 30 лет мегаполисов и провинций степени своей адаптированности к жизни в условиях рынка в процентах. Доля адаптированной молодежи мегаполисов, выросшей в новых условиях, в отличии от провинции, куда реальные экономические реформы пришли позже, преобладает над долей адаптированных «провинциалов». В мегаполисах доля молодых людей, считающих себя адаптированными к новым условиям, составляет 55,5 %, в то время как в провинциях — 44,3 %. Однако, по мнению ученых, проводивших исследование, можно надеяться, что этот разрыв вскоре будет преодолен.

Исследование современных проблем провинциальной молодежи, выяснение специфики формирования ее социального статуса в регионах среднего достатка показали, что социальное расслоение молодых россиян становится более значимым фактором, чем сходство возрастных признаков. Как показало наше исследование, следует вести речь не просто о молодежи как однородной демографической группе, а о различных типах современной российской молодежи внутри одного поколения. Это расслоение есть результат различий: в уровне экономического, социального, культурного развития отдельных регионов; жизненных условиях и ценностно-нормативной среде села, малых городов, крупных промышленных, культурных и научных центров, агломераций; в образе жизни молодых людей, вследствие роста дифференциации, особенно социально-экономических ресурсов.

Отличительные особенности провинциальной молодежи касаются в основном ее качеств как работников, ее востребованности на региональном рынке труда, связанного с этим материального положения, ее миграционных настроений, а также роли политики в ее жизни.

Объективным фактором формирования социального настроения выступает социально-экономическое положение. Особенности социально-экономического положения подавляющей части провинциальной молодежи таковы, что стремление к удовлетворению материальных потребностей заставляет людей менять свои жизненные ориентации, приспосабливать их к реальной действительности, что во многом и предопределяет социальное настроение.

Социально-экономическая дифференциация прямо и непосредственно связана с социально-статусной классификацией молодежи, в частности, с принадлежностью к определенным слоям социально-иерархизированной структуры регионального социума. В ходе нашего исследования предлагалась процедура идентификации принадлежности респондентов к одной из 10 (в порядке возрастания) групп социальной иерархии.

На вопрос «В нашем обществе есть люди, которых можно отнести к верхушке общества, и люди, которых можно отнести к низам общества. Куда Вы поместили бы себя на этой шкале в настоящее время?» были получены следующие данные, представленные в табл. 1. Заметим, что большинство групп достаточно значимо, хотя статистически и незначительны, имеют некоторую специфику.

Полученная группировка выглядит чрезвычайно интересно через призму социальной мобильности, «притязаний» молодежи на перемещения в социальной структуре.

На вопрос «В нашем обществе есть люди, которых скорее можно отнести к верхушке общества, и люди, которых скорее можно отнести к низам общества. Где Вы хотели бы находиться?» были получены следующие ответы, представленные в табл. 2.

Здесь не просто видна тенденция желания к вертикальному социальному перемещению провинциальной молодежи, но отражены претензии почти двух их третей на «высокое положение» и четверти на «высшее положение».

Таблицы доступны в полной PDF версии.

Вышеуказанная 10-членная шкала была преобразована по 9 позициям в равно интервальную (3x3), где (1—3 интерпретируются как «низкое положение», (4—6 — «среднее положение», 7—9 — «высокое положение», 10 — «высшее положение». Большинство молодежи (64,2 %) относится к группе «среднее положение». В «низком положении» оказалось 19,3 % (почти каждый пятый), в «высоком» — 15,6 %, в «высшем» — менее 1 %. В то же время жизненные устремления молодого поколения значительно выше: в «низком положении» хотели бы оказаться только 0,9 %, в «среднем» — 12,1 %, в «высоком» — 69,8 %, в «высшем» — 23,2 %.

Социальная дифференциация молодежи в определенной степени обусловлена спецификой ее социальной адаптации к сложившимся условиям. Молодежь в силу объективных причин представляет собой не жестко структурированную группу с устоявшейся нормативно-ценностной структурой, а «мягкую», обусловленную неполнотой социального статуса входящих в нее индивидов и в целом переходным характером возрастной фазы молодости. Эта структура более динамична и восприимчива к внешним социальным влияниям, может пластично изменяться в зависимости от изменений условий внешней среды. Это проявляется на различных этапах социализации.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Мутко В. Л. «Государственная молодежная политика и гражданское становление молодежи // Молодежь в российских регионах: перспективы гражданского и профессионального становлений. М., 2006. С. 42.

² Положение молодежи в России: Аналит. доклад. М., 2005.

³  См.: Сухарев А. И. Проблемы регионологии / НИИ регионологии. Саранск, 2001.

⁴ Полутин С. В. Региональный молодежный субсоциум как категория социологического анализа // Регионология. 2000. ¹ 2. С. 285.

⁵  См.: Российская идентичность в условиях трансформации: опыт социологического анализа / Отв. ред. М. К. Горшков, Н. Е. Тихонова. М., 2005. С. 150—213.

Поступила 18.09.08.