В. В. Красулина. Нравственная детерминация предпринимательской деятельности

В. В. КРАСУЛИНА

НРАВСТВЕННАЯ ДЕТЕРМИНАЦИЯ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

КРАСУЛИНА Валентина Владимировна, заведующая заочным отделением Ногинского торгово-экономического техникума.

Ключевые слова: предпринимательство, прибыль, производство, экономика, богатсво, благосостояние, экономизм, мораль, этические нормы, купечество

Key words: entrepreneurship, profit, production, economy, wealth, welfare, economic reductionism, moral, ethnic norms, merchants

Предпринимательство — это деятельность, направленная на достижение прибыли посредством производства товаров и предоставления услуг, необходимых обществу в лице различных частных потребителей, а также способных конкурировать с аналогичными товарами и услугами, предлагаемыми другими производителями. Предприниматель не может не считаться с социальными, в том числе нравственными, нормами, принятыми им поведенческими образцами культуры. При этом в традиционном обществе, как указывает П. Козловски, степень «включенности» рынка в социальные и культурные нормы, объем побочных социально-культурных условий, при которых работает система цен, значительнее, чем в обществе современного капитализ-ма¹. На тесную связь предпринимательской деятельности, бизнеса и нравственности в свое время указывали А. Смит, М. Вебер, С. Н. Булгаков и многие другие представители экономической теории, социологии и философии.

А. Смит прекрасно понимал, что цель экономики нельзя установить в отрыве от человека. Любопытно, что он является автором книги «Теория нравственных чувств», где раскрывается природа человеческих страстей, выделяется стремление людей правильно оценить себя и других. Симпатии Смита выражены в том, что если бы каждый по возможности соблюдал собственный интерес, то общие интересы соблюдались бы наилучшим образом. Его концепция ратует за разумную, согласную с природой жизнь и одобряет мудрое стремление человека к богатству, которое предпочтительнее нищеты. По его мнению, экономика существует в связи с тем, что существует человечество, и никакая экономическая система не может быть абстрагирована от реальных человеческих потребностей, желаний, надежд и прочих обязательных условий и предпосылок хозяйствования². Но смитовский экономизм ориентирован на особую модель человека, основу которой образует концепция «экономического человека».

Согласно этой концепции, рациональное поведение человека в сфере хозяйствования заключается в том, что, действуя в собственных интересах, он способствует оптимальному удовлетворению интересов общества в целом. В модель «экономического человека» включается ряд характеристик: стремление получить максимальную прибыль при имеющихся средствах производства и доступных ресурсах; способность к рациональному расчету доходов и издержек; постоянное желание улучшить свое благосостояние; стремление свести к минимуму риск, неизбежный в экономической деятельности. Таким образом, следует признать, что в концепции «экономического человека» этический аспект или вовсе выпадает из поля зрения, или ему уделяется слишком мало внимания³.

Одним из критиков «экономизма», базирующегося на модели «экономического человека», был автор «Теории праздного класса» Т. Веблен. Он назвал экономику, основывающуюся на столь односторонней модели человека, «мрачной наукой». По его мнению, в этой модели человек предстает эгоистом, которого не волнует ничего, кроме денег, и который является существом, «молниеносно вычисляющим удовольствия и страдания, колеблющимся подобно однородному шарику, целиком состоящим из желания счастья под воздействием стимулов, которые перемещают его в пространстве, ни чего не меняя внутри него»⁴.

Критики модели «экономического человека» фиксируют внимание на том, что присущие ей универсальные характеристики, свойственные в той или иной степени всем людям, могут реализоваться и часто реализуются в стремлении к богатству и материальному благополучию через аморальные действия: спекуляцию, обман, мошенничество, шантаж, рэкет, насилие и другие меры. Однако история показывает, что стремление к богатству и благополучию может быть реализовано и через рационально организованную экономическую деятельность в бизнесе и предпринимательстве. Подобная деятельность получила наиболее широкое распространение в капиталистическом обществе. Первым обратил на это внимание М. Вебер.

В своей наиболее известной работе «Протестантская этика и дух капитализма» он исследовал связь хозяйственной жизни общества, материальных и духовных интересов различных социальных групп с религиозным сознанием. Он подчеркивал значение менталитета как основы экономического успеха. По его мнению, набожный предприниматель, ведущий скромный, аскетический и ответственный образ жизни, использует прибыль не для личного потребления и накопления, а для вложения в свое предприятие. Экономический успех трактуется в учении Вебера как признак божьей благодати⁵.

С процессом рационализации общества тесно связан процесс индивидуализации и субъективизации общественных отношений. Дело в том, что высвобождение индивидуальных целеустремлений и их «непринудительная координация через рынок» ведут к такой форме рационализации, которая уже не устанавливает социально обязательные, всеобщие цели (ценности), стремясь осуществить их с наименьшими затратами. При этом общество и хозяйство действуют целерационально, объединяясь через ценовые сигналы в единый рынок со всеми индивидуальными целями. Между автономией и ценностной рациональностью существует напряженное отношение, поскольку индивид, признающий лишь собственное суждение в качестве меры ценности (учение о субъективности ценностей), с трудом признает социальные ценности. В протестанстве и католицизме оно привело к различному пониманию авторитета и свободы, церковного сообщества и индивида, а также к различным формам церковной и вместе с тем социальной организации.

Решающую роль в развитии «капиталистического духа», по мнению М. Вебера сыграл кальвинизм с его многочисленными ответвлениями. Вебер показал в кальвинизме связь между учением об оправдании и стремлением к хозяйственному успеху, выявил конструктивную связь между накоплением капитала и аскетикой протестантства в ходе движения к капитализму. По мнению М. Вебера, в кальвинизме человек предоставлен себе самому и свободен. Учение Кальвина способствует стремлению людей к экономическому успеху. Символом благодати для кальвиниста становится успех в жизни. Жизненный успех кальвинист может обеспечить себе лишь благодаря неусыпному и методическому самоконтролю. Трудиться он должен с утра до вечера. Самые лучшие результаты в постепенном внедрении навыка трудиться ради самого труда дало религиозно-этическое воспитание под флагом пуританизма, к которому и относился кальвинизм⁶.

Вместе с тем концепция Вебера, по мнению критиков, имеет определенные издержки и дефекты. Так, Ф. Бродель критикует Вебера за его редукционизм, выразившийся в сведении объяснения происхождения капиталистического предпринимателя к одной причине — протестанству⁷. Гипотеза Ф. Броделя основывается на переосмыслении роли торговли. Он считал, что в торговле «капитализм был у себя дома, а в производстве, по крайней мере, на начальных стадиях развития — в гостях». П. Козловски полагает, что Вебер переоценил влияние конфессиональных различий в христианстве на капиталистическое развитие, так что общие для христианства в целом моменты индивидуализации, авто-номизации и рационализации оказались слишком оттеснены на задний план⁸. Объектом критики концепции М. Вебера служит также европоцентризм, проявившийся в данной им негативной оценке влияния на экономику конфуцианской и буддийской религиозной этики.

Следует подчеркнуть, что выдвинутые критические аргументы не подрывают основного тезиса Вебера о том, что капиталистический предприниматель — это особая фигура, появлению которой благоприятствуют не все культуры в одинаковой степени. Культуры, способные произвести человека этого типа, обладают преимуществом в хозяйственном развитии. Типичными чертами фигуры предпринимателя становятся рационализм, индивидуализм, религиозно-этическое представление о долге.

В этом плане важно учитывать, что при рассмотрении этики предпринимательской деятельности исследователи выделяют, как правило, два варианта ориентации человека на моральные требования общества⁹. В одном случае действуют лишь внешние ограничители активности, когда происходит сведение их значимости до уровня правил этикета, и тем самым осуществляется переоценка роли собственно моральных соображений. В другом случае действует вариант опоры на внутренние побуждения — сознание долга и нравственные чувства (добрая воля, совесть, симпатия), здесь как раз и возникает предпринимательская этика, а вся сумма жизненных установок, ценностных ориентаций, соответствующей мотивации образует профессиональный этос капиталистического хозяйствования, в рамках которого действует определенная система предпочтений, базирующихся на свободе выбора целей и ценностей.

Индивидуализм как личностное качество предпринимателя неотделим от свободы как условия его реализации. Предпринимательская свобода — это возможность действовать, закрепленная законом и реально обеспечиваемая на деле для любого гражданина. Это возможность предпринимать любые (за исключением строго определенных в законе случаев) действия в любой сфере по собственной инициативе, на свои средства, на свой страх и риск без специального на то разрешения властей любого уровня. Она формировалась веками в культуре различных народов мира.

При этом российский вариант свободы существенно отличался от европейского. Ю. А. Помпеев, характеризуя Петровские реформы XVIII в., отмечает, что вместо капиталистического производства с вольнонаемными рабочими в России водворялось крупное мануфактурное производство с принудительным трудом. Фабрика принимала характер рабочего дома, порядок в котором поддерживался палочной дисциплиной, а «поощрением к труду служили тяжкие на-казания»¹⁰. В России исторически сложился особый уклад экономики, обусловленный географическими факторами и особенностями формирования русской нации и ее культуры. Прежде всего следует отметить, что геополитический фактор заставлял государство активно вмешиваться в экономику, в связи с чем в России традиционно сложился приоритет государственной экономической инициативы над частной, появилось устойчивое неприятие предпринимательства как источника нетрудовых доходов.

По сравнению со странами Запада процесс хозяйственного раскрепощения России затянулся. Особенно тяжело на предпринимательстве сказались события ХХ в., когда в стране предпринимательство «было запрещено под страхом смертной казни». Был ликвидирован целый слой людей, профессиональных организаторов экономики. Потеря предпринимательского слоя непоправимо отразилась на России, и не только на ее экономическом состоянии. Русские купцы и промышленники, по мнению Е. П. Хорьковой, «в большей степени, чем другие слои, являлись носителями социальности и культуры, многое делали для ее сохранения»¹¹.

Погруженность рынка в ментальность общества создает особый вид «рыночного сознания», коммерческий стиль мышления (соотношение выгоды, утилитарности и уравнительности). Все это находит выражение в центральной проблеме этики бизнеса — соотношении предпринимательства и духовной культуры. Вебер показал, что бизнес и предпринимательство в разных культурах мира преуспевают там, где этические модели его поддержки работают успешно. На Западе наиболее успешна протестантская модель этической регуляции бизнеса, в арабских странах эту миссию выполняет исламская этика, в Китае — конфуцианская.

Хозяйственная деятельность в России во многом складывалась и регулировалась в рамках православия, его нравственной доктрины и культуры. Целью труда в XVII— XIX вв. считалось, с одной, политической, стороны, существование человека (обеспечение жильем, пропитанием и т. п.), а с другой, нравственной, стороны, труд мыслился средством воспитания и формирования личности. Однако, как отмечает Р. Н. Ботавина, «целостной концепции связи религиозных постулатов и смысла, содержания труда, отношения к собственности, т. е. влияния на экономику, как это имеет место у протестантов, в православии выработано не было»¹². Православие традиционно для россиян, оно, как и христианство, видит высший смысл жизни человека в искании Царства Божия, при котором все остальное получает свой смысл, если принимается не как цель, а как средство единственной высшей цели жизни. Ни торговля, ни прибыль сами по себе в православии не осуждаются, но если стремление к ним будет главной целью для человека, то они закрывают для него подлинный смысл жизни. Литературным носителем хозяйственного рационализма российского предпринимательства стал «Домострой». Эта книга была написана духовным наставником молодого царя Ивана IV протопопом московского Благовещенского собора Сильвестром.

В истории России преуспевающее купечество в значительной мере было связано со старообрядчеством, которое было широко распространено в среде торгово-промышленного сословия и оказало значительное влияние на формирование хозяйственной этики русского купечества. Идея созидания нашла развитие в признании высшего религиозно-этического смысла личного труда. По свидетельствам современников, сторонники старообрядцев отличались исключительной честностью и педантичностью в ведении дел. Именно с традиционно православным мировосприятием, которое сохранялось старообрядцами, связывалось, например, формирование «русского хозяина» как особого нравственно-психологического типа. В качестве отличительных особенностей «русского хозяина» можно выделить черты глубокой религиозности и особое сознание своей миссии в мире, проявляющейся в высокой профессиональной гордости, потребности осуществлять благотворительную деятельность и противостоять любым разрушительным тенденциям в обществе.

Этическими нормами были бережливость, удивительное трудолюбие, отвращение к пустым забавам и развлечениям, аскетизм в быту, осторожность и расчетливость в делах, приверженность к строгости и простоте в одежде и питании. Исследователи особо подчеркивают развитые в среде старообрядцев отношения доверия, взаимовыручки и поддержки. Русские купцы нередко заключали сделки, просто ударяя по рукам и не прибегая к помощи документов, судов и адвокатов. Причиной формирования и упрочения этой этической нормы стало то, что в стране притеснялось старообрядчество. Вера как основа сплочения заставляла богатых старообрядцев помогать бедным, что еще более объединяло их, упрочивало не только веру, но и доверие друг к другу, что способствовало их благосостоянию¹³.

Такие понятия, как «эксплуатация», «спекуляция», «филантропия» и др., органично вписывающиеся в нормативно-регуляционный блок предпринимательской деятельности, в системе социалистической морали оказываются несовместимы с ее принципами и рассматриваются как негативные явления, антиподы, т. е. они дисфункциональны. Но они функциональны в условиях рынка. Анализ социалистической нравственности как системы показывает дисфункциональные свойства ее по отношению к обществу, созидающему рыночную экономику¹⁴. Показательно, что под прицелом ценностей, культивируемых социалистической моралью, предпринимательство, бизнес, капитализм оказываются объектами критики, отрицания, низвержения, а попытки сформировать идеологию «социалистической предприимчивости» в годы перестройки (1985—1991 гг.) были несостоятельными, поскольку порождали маргинальные конструкты, развитие которых не способствовало возрождению и пересадке на социалистическую почву концептов буржуазной морали¹⁵.

«Второе пришествие» предпринимательства в Россию в «лихие» 90-е гг. было свободно от морально-этических норм и правил. Подтверждают это бандитские войны в российских городах и кладбищенские мраморные памятники людям, которым едва исполнилось 20 лет. Антитеза «не делай другому того, чего не желаешь себе» медленно, но верно проникала в сознание современного российского предпринимательства, постепенно создала морально-психологический климат в предпринимательской среде. Огромную роль в этом играло выстраивание взаимоотношений предпринимательства с органами государственной власти, что является предметом отдельного рассмотрения.

Таким образом, предпринимательская деятельность служит на благо общества не только в экономическом, но и в моральном аспекте, поскольку только социум с динамично развивающейся экономикой может быть процветающим. Трагедия, которую пережила этическая наука в период трансформации советского общества при транзите в современный псевдо- или квазибуржуазный вариант цивилизации, не может не создавать определенных преград на пути осмысления социально-нравственных явлений и процессов современности. Эти процессы остались без внимания этической науки, представители которой сосредоточились на изучении российской нравственной философии Х!Х — начала ХХ в., а также на изучении традиций западной культуры и этики. Поэтому обращение к этике предпринимательской деятельности в значительной мере актуализирует изучение социально-нравственных процессов современности.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ См.: Козловски П. Этика капитализма: критика социобиологии / коммент. Дж. М. Бьюкенена; Эволюция и общество; пер. с нем. и ред. М.Н. Грецкого. СПб.: Экон. школа, 1996. 158 с.

² См.: Смит А. Теория нравственных чувств. М.: Республика, 1997. 351 с.

³ См.: Рих А. Хозяйственная этика. М.: Посев, 1996. С. 273.

⁴ Цит. по: Губин В.Д., Сидорина Т.Ю., Филатов В.П. Философия: учебник. М.: ТОН — Остожье, 2000. С. 421.

⁵ См.: Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // М. Вебер. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. 808 с.

⁶ См.: Осовская М. Рыцарь и буржуа: исследование по истории морали.

М.: Прогресс, 1987. 528 с.

⁷ См.: Бродель Ф. Динамика капитализма. Смоленск, 1993. 128 с.

⁸ См.: Козловски П. Этика капитализма ... С. 23.

⁹ См.: Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Этика профессии: миссия, кодекс, поступок. Тюмень: НИИ прикладной этики, Тюм. ГНГУ, 2005. 378 с.

¹⁰ См.: Помпеев Ю.А. История и философия отечественного предпринимательства. СПб., 2002. С. 153.

¹¹ Хорькова Е.П. История предпринимательства и меценатства в России: учеб. пособие для вузов. М.: «Издательство ПРИОР», 1998. С. 494.

¹² Ботавина Р.Н. Этика менеджмента. М.: Финансы и статистика, 2001.С. 31.

¹³ См.: Петрунин Ю.Ю., Борисов В.К. Этика бизнеса: учеб. пособие. М.:

Дело, 2001. С. 238—239.

¹⁴ См.: Смольнов В.Г. Предпринимательство как особый вид деятельности // Социс. 1994. № 2. С. 15—19.

¹⁵ См.: Замошкин Ю.А. Бизнес и мораль // Филос. исслед. 1993. № 1. С. 91.

Поступила 21.06.11.