Т. А. Вергазов. Смысловой аспект кодирования коммуникативных процессов

Т. А. ВЕРГАЗОВ

СМЫСЛОВОЙ АСПЕКТ КОДИРОВАНИЯ КОММУНИКАТИВНЫХ ПРОЦЕССОВ

ВЕРГАЗОВ Тимур Алимович, аспирант кафедры социально-гуманитарных дисциплин АНО ВПО Центросоюза Российской Федерации «Российский университет кооперации» — Саранский кооперативный институт.

Ключевые слова: структурный функционализм, перевод, перекодирование, поверхностный смысл текста, структурирование и формирование модели знания, теория модельной экстраполяции

Key words: structural functionalism, translation, coding, superficial meaning of the text, structuring and formation of knowledge model, model extrapolation theory

Развитие и существование человечества обусловлены колоссальными изменениями, произошедшими в сознании человека и его речи. Управление коммуникативными процессами общества предполагает многочисленное фонетическое языковое разнообразие. Оно определяется неоднозначностью языка, которая обусловлена языковой невыразимостью концептов и противоречием планов выражения и содержания в границах лингвистической относительности Сепир-Уорфа1.

Методологическим основанием лингвистической относительности в концепции массового сознания является структурный функционализм Р. Мертона, основные понятия которого — «функция» и «дисфункция»2. В рамках лингвистической относительности основную роль играет дисфункция — невозможность саморегулирования языковой системы как совокупности знаков, объединенных определенным отношением, приспособленным к определенной среде.

Перевод — деятельность, заключающаяся в вариативном перевыражении, перекодировании знаковой информации, порожденной на одном языке, в текст на другом языке, и осуществляемая в зависимости от вариативных ресурсов языка. Это особенно актуально, с одной стороны, в условиях глобализации, информатизации, научно-технического прогресса, с другой — регионализации, латентной локализации этничности. Вариативный ресурс языка этнической группы в этом контексте трудно переоценить. Этот ресурс у разных языков далеко не одинаков, что говорит о лингвистической относительности перевода. Перекодирование есть соответствие функций языка его информационным возможностям, плану содержания и плану выражения. Таким образом, при анализе лингвистической относительности на первый план выходит проблема соотношения мысли и слова. Поверхностный смысл текста представляет собой сумму значений знаков, глубинный смысл определяет выбор знаков и способов кодирования. Важна не только совокупность (длина) комбинаций знаков, но и взаимосвязь между ними. Эта связь определена совершением каких-то операций над знаками. Именно этот фактор позволяет при перекодировании выбрать из нескольких или многих возможных вариантов перевода свой. Поэтому иногда говорят даже об эвристическом характере процесса перевода.

Проблема взаимодействия мысли и слова в естественных и искусственных языках как кодовых форм и сигнальных отношений определяет смысловое разнообразие сознания человека, оказывая влияние через язык на границу сознания. Дискретный язык объяснения влияет как коррелят внешней информации, а континуальный язык понимания — как коррелят внутренней информации. Операция кодирования — это преобразование полученных измерений сигнала в соответствующих значениях некоторого цифрового кода или кодовой комбинации, которые передаются по каналам связи. Одна из кодовых форм естественных и искусственных языков — знак в теории референтации, обладающий только поверхностным смысловым значением. Основным понятием в теории референтации является «коннотация», поскольку она отражает не предметы и явления реального мира, а отношение к ним, определенный взгляд на них. Коннотация слова отражает такой признак обозначаемого им объекта, который, хотя и не составляет необходимого условия для применения данного слова, но устойчиво связан с обозначаемым объектом в сознании носителей языка.

Кодирование информации в сознании обусловлено соотношением динамики и статики получаемой и передаваемой информации в форме мысли и слова. Именно здесь напряженность в отношении презентации и репрезентации оказывается наиболее острой: восприятие объектов и явлений с необходимостью неадекватно, так как возможные способы явления объекта задаются не только как односторонние,
как это предписывается репрезентацией в процессе «нюансирования — проецирования», но и через постижение «презентации» сквозь феноменальность репрезентации.

Например, репрезентация в концепции познавательных процессов рассматривается как «представление одного в другом и посредством другого». Закономерности функционирования коммуникативно-познавательных процессов определяются ранжированием входов, т. е. процессов передачи информации по определенным каналам, позволяющим отсечь несущественные репрезентативные входы до необходимого по закону У. Эшби, минимума входов3. Другая операция познавательного процесса — квантование, т. е. считывание значений координаты сигнала в выбранные состояния с заданным уровнем точности, эквивалента функции репрезентативности коммуникативного знака.

Феномен репрезентации изначально задается как «запаздывающий» или вторичный относительно присутствия — презентации. Функция сообщения в коммуникативно-познавательных процессах осуществляется посредством устных и письменных текстов, т. е. через речевую деятельность, объединение экспрессивных и конститутивных функций языка, которые заменяются функцией информационного замещения объекта. В этом случае знак есть замена. В процессе социального общения он выступает заменителем некоторой представляемой им сущности. На практике это замещение иногда приводит к курьезам. Тогда принято говорить о трудности перевода, некотором недопонимании смысла содержания текста.

Не менее сложна проблема происхождения буквенных (алфавитных, азбучных и т. п.) систем. В первую очередь при ее разрешении необходимо ответить на вопрос о целевых функциях «алфавитов». Если они нужны для «натурализации» большого числа людей на огромных территориях, то их представляют в виде стандартизированных базисов абстрактно-символьных систем, предназначенных для упрощенной коммуникации людей.

Способ кодировки сознания в познавательных процессах представлен механизмом фрейма в знании, которое становится им, когда информация перерабатывается путем истолкования и понимания ее в объект-субъектных отношениях. Фреймовые единицы при функционировании когнитивных форм организуют, структурируют обобщенное, преимущественно эмпирическое знание. Межфреймовые связи, заданные в модели знания, предполагают наличие определенных непротиворечий — «когнитивных цензоров». Свойство фреймов подразумевает нахождение экономного способа организации познавательных процессов и повышение скорости обработки информации.

Структурирование и формирование модели знания на понятиях смыслового пространства, выделяющегося в рамках межфреймовых связей, представлено «врожденными» компонентами знания. Необходимо ответить на вопрос «Каким образом осуществляется передача информации в коммуникационных процессах через межфреймовые связи?». Основная задача таких взаимосвязей заключается в установлении сходства свойств и отношений в рамках модели знания, целостность которой определяется теорией модельной экстраполяции, предполагающей отношения между моделью и объектом через количество сопоставляемых признаков-параметров, элементов, свойств, и зависит от характера законов, правил.

Таким образом, смысл в комуникативно-позвательных процессах обусловлен знаком как элементом познавательных процессов, характеризующих структуру сознания. Механизмы, сопровождающие эти процессы, — референция, репрезентация, презентация и квантование знаковых систем. Связи, формирующие знание, являются межфреймовыми, которые используют экстраполяцию языка как совокупность знаков.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См.: Аврорин В.А. Проблемы изучения функциональной стороны языка: к вопросу о предмете социолингвистики. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1975. С. 20—22.

2 См.: Мертон Р. Социальная структура и аномия // Социология преступности (современные буржуазные теории). М.: Прогресс, 1966. С. 299—313; Его же. Явные и латентные функции // Американская социологическая мысль: тексты. М., 1994. С. 379—448.

3 См.: Эшби У. Введение в кибернетику. М., 1959. 432 с.