Л. Е. Корсакова. Аксиологическое ядро этнокультурной ментальности

Л. Е. КОРСАКОВА

АКСИОЛОГИЧЕСКОЕ ЯДРО ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ МЕНТАЛЬНОСТИ

КОРСАКОВА Любовь Евгеньевна, доцент кафедры философии, истории и педагогики Чебоксарского кооперативного института, кандидат филологических наук.

Ключевые слова: ценности, ценностно-смысловое ядро культуры, ментальность этноса, национальный характер, этнический стереотип, институализация ценностей

Key words: values, value-semantic core of culture, ethnos mentality, national character, ethnic stereotype, values institutionalisation

Ментальность как внутренняя составляющая единства культуры этноса представляет собой объемный и собирательный параметр, трудно осознаваемый на эмпирическом уровне, так как заключает в себе мощный духовный и экзистенциальный пласт. Она отчасти релевантна таким духовным явлениям, как психология, дух, характер, самосознание народа. Если миф и религия оперируют образами и символами, то мораль в качестве средства отражения использует абстрактные понятия, ценностные ориентации на основе этнически воспринимаемого универсума. В итоге каждое проявление национальных ценностей несет в себе нормативность, характеризующую культуру этноса в целом и культуру отдельной личности-этнофора.

Целостность культуры этноса основана на универсальных общечеловеческих и национальных ценностях, которые всегда выступают составным элементом и одновременно базисом идей, вокруг которых объединяются представители этноса. В этом отношении национальные ценности — это часть общечеловеческих ценностей, несущих в себе отражение специфики национальной культуры, зависящей от конкретных историко-географических и политических условий. Однако особое значение сейчас имеют не этнографические, а духовные национальные ценности, воплощенные посредством ментальности этноса в специфической национальной философии, этике и эстетике.

Под ценностно-смысловым ядром культуры этноса понимаются определенные духовные ценности и их приоритетный порядок (иерархия), которые влияют на своеобразие мироощущения, самобытность жизненных практик и повседневных идеологий. Ценностно-смысловое ядро берет свое начало в социокультурных традициях и ценностях исторического прошлого этноса¹. Так, С. В. Лурье, рассматривая концепцию «центральной зоны культуры», отмечает, что «при всех трансформациях жизни этноса, при любой смене инвариантов культурной традиции, присущей тому или иному этносу, неизменной остается „центральная зона его культуры". До тех пор, пока эта „центральная зона" не разрушена, этнос сохраняет свою идентичность, каковы бы ни были внешние формы выражения этой идентичности»².

При этом ценность определяется как «понятие, характеризующее социально-историческое значение для общества и личностный смысл для индивидов определенных явлений действительности»³. Н. А. Моисеева отдельно выделяет жизненные ценности — «те основные мировоззренческие, символические, текстово-кодовые „программы", которые формируют сознание представителей данной этнической культуры, определяют систему их взглядов на мир, особенности мировосприятия и мироотношения, поведенческие алгоритмы, выделяют „своих" и „чужих", а также прошлое и настоящее данного общества»⁴.

В качестве универсальных общечеловеческих ценностей можно выделить отношение к жизни и смерти, этические нормативы которого передаются генетически (например, устойчивый сакральный характер похоронно-поминальных обрядов); отношение к судьбе, свободе, воле (активное и пассивное понимание терпения как одного из важнейших человеческих достоинств); идею счастья и блага.

В системе ранжиров ценностей национальной самоидентификации важную роль играют ценности исторической территории, патриотизма, родного языка, культурного наследия и др. Несмотря на то что отношение к одним и тем же ценностям у разных народов имеет разный характер и иной способ соотнесения себя с ними, вышеперечисленные ценности объединяет в себе доминантная ценность этнич-ности, этнической идентичности. В связи с этим правомерно сравнение, которое дает Г. Д. Гачев: «При том, что народы под одним солнцем и луной и почти одинаковым небом ходят, вовлечены в единый мировой исторический процесс... А отсюда ценности, общие для всех народов (жизнь, хлеб, свет, дом, семья, слово, стихотворение и т. д.), располагаются в различном соотношении. Это особая структура общих для всех народов элементов (хотя и они понимаются по-разному, имеют свой акцент) и составляет национальный образ, в упрощенном выражении — модель мира»⁵.

К характерным признакам русской ментальности исследователи относят государственность и имперское сознание; приоритет духовных ценностей перед остальными, в том числе и перед материальным благополучием; софийность, включенную в систему всеохватывающего интуитивно-эмоционального познания мира; эмоционально ориентированную гносеологию сердца, особую исповедальность; аскетическую направленность; социальную солидарность; соборность, ориентированность на коллективное сознание; открытость и всеотзывчивость; исключительную поглощенность будущим⁶.

Базовая система этнических ценностей формируется исторически, в процессе коллективной жизнедеятельности. Однако система ценностей — это достаточно подвижное образование, способное трансформироваться без значительного изменения ментальных структур. На разных этапах исторической судьбы этносов в силу тех или иных обстоятельств одни ценностные ориентации, установки, традиции актуализируются в культуре, а другие, наоборот, отходят на второй план. Поэтому можно говорить о том, что менталь-ность базируется не на системе ценностей, а на системе способов оценивания, проявляющихся непосредственно в национальном характере как психическом складе народа. Этнический характер — это «целостная система черт, особенностей восприятия, мышления и поведения, которые могут встречаться и у других народов, но именно в таком выражении и соотношении отличают именно этот этнос»⁷. Этническая ментальность как бы определяет «национальную физиономию».

Следует согласиться с мнением В. Г. Крысько, который, отмечая этнопсихологические характеристики того или иного народа России, полагает, что чуваши, имеющие схожие черты с другими тюркскими народами (башкирами, тувинцами, хакасами, алтайцами), «отличаются большей сплоченностью внутри своей этнической общности и в то же время стремлением строить взаимоприемлемые отношения с представителями других народов, заимствовать у них элементы культуры, миропонимания и образа жизни... Они ровны в своем поведении, малоконфликтны, исполнительны, старательны в выполнении служебных и общественных обязанностей. Для них характерны высокая работоспособность, настойчивость в достижении поставленных целей. Интересы коллектива и своей группы чуваши обычно ставят выше личных... Марийцы и мордва имеют общие национально-психологические характеристики с финно-угорскими народами (удмуртами, коми, ханты, манси, карелы)... Представители мордовской национальности просты и добродушны в общении с представителями других этносов, обладают живостью ума, хорошей памятью, постоянством и стабильностью поведения, честолюбием. У мордвина высоко развито чувство национальной гордости, но он предпочитает, чтобы прежде всего отмечали его индивидуальные заслуги и личное достоинство... Однако марийцы по своей национальной психологии и культуре похожи на чувашей. Они трудолюбивы, гостеприимны, скромны, стремятся к знаниям, терпеливы, расчетливы и экономны»⁸. При этом для всех вышеперечисленных этносов характерно национальное самолюбие, особое чувство осознания своей национальной принадлежности.

Делая попытку такого сравнительного анализа, необходимо помнить, что динамика этнического стереотипа и самого этноса к настоящему времени существенно изменила многие этнокультурные ценности. Современная цивилизация становится все более унифицированной и стандартизированной. Речь идет, к сожалению, не столько о единстве, сколько о единообразии. «Комплиментарный» протест этносов в такой ситуации является проявлением инстинкта самосохранения, своеобразным криком о помощи, призывом к диалогу равноправных, но различающихся в ценностном отношении народов.

Этнические ценности усваиваются в основном в среде непосредственного окружения, т. е. в семье, в кругу родственников и друзей. Большое значение в их культурной трансляции имеют идеология и пропаганда посредством учебных заведений и социальных институтов. В связи с этим новые ценностные ориентиры и установки при условии их близости национальному характеру должны обязательно пройти через процесс институализации. Образцы поведения, ценностные ориентиры обычно задаются в рамках мен-тальности образованной части общества, а затем, отчасти упрощаясь, постепенно проникают в ментальность народа и закрепляются в ней на долгие годы.

Способы передачи этнокультурных традиций, механизмы трансляции культуры становятся критерием типологизации культуры этноса. «Каждая народная культура создает свои традиции, образ жизни, поведение, нравственный ориентир, передаваемый из века в век новым поколениям. Она вырабатывает и механизмы их сохранения и передачи, чем способствует воспроизводству жизненного потенциала любого общества»⁹.

Таким образом, культура и образование развивают и закрепляют этноспецифические характеристики представителей тех или иных народов, а не нивелируют их.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ См.: Песоцкая Е.Н. К вопросу о структурно-функциональной основе этнического менталитета // Регионология. 2008. № 2. С. 339.

² Лурье С.В. Историческая этнология. М.: Аспект Пресс, 1997. С. 216.

³ Вельм И.В. Этнический менталитет: истоки и сущность (на примере удмуртского этноса): дис. ... д-ра культурологии. Ижевск, 2004. С. 40.

⁴ Моисеева Н.А. Национальный характер как основа объективации жизненных ценностей русской национально-духовной культуры // Вопросы культурологии. 2011. № 5. С. 18.

⁵ Гачев Г.Д. Национальные образы мира: курс лекций. М.: Академия, 1998. С. 47—46.

⁶ См.: Гачев Г.Д., Огурцов А.П. и др. Российская ментальность (материалы круглого стола) // Вопросы философии. 1994. № 1; Громов М.Н. Вечные ценности русской культуры: к интерпретации отечественной философии // Там же. С. 25—53.

⁷ Чернявская Ю.В. Народная культура и национальные традиции. Минск, 1998. С. 24.

⁸ Крысько В.Г. Этническая психология. М.: Академия, 2002. С. 86—88.

⁹ Очерки русской народной культуры / отв. ред. и сост. И.В. Власова.М.: Наука, 2009. С. 115.