М. А. Лещинский. Модель мировидения православного христианина на современном этапе развития общества

М. А. ЛЕЩИНСКИЙ

МОДЕЛЬ МИРОВИДЕНИЯ ПРАВОСЛАВНОГО ХРИСТИАНИНА НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ РАЗВИТИЯ ОБЩЕСТВА

ЛЕЩИНСКИЙ Михаил Александрович, аспирант кафедры социально-гуманитарных дисциплин Саранского кооперативного института.

Социально-философские размышления часто направлены на изучение личности и ее связи с Богом. В этом аспекте необходимо выделить особенности русского человека, в частности, современного православного человека как цельное, принимающее высшее обращенное к нему начало в мироздании, с опорой на особенность угро-финского космо-психо-логоса.

А. А. и П. А. Гагаевы рассматривают понятие Бога, исходя из ментальности: «Бог для русского человека есть… его предел — абсолют, понуждающий его нести бремя личной ответственности перед абсолютным (идеалом) и дающее в избрании этого бремени ощущение правоты, человечности своего бытия. Бог для русского человека есть то, в чем действительно роднятся все люди, и в этом единении… содержится их человеческое счастье. Бог для русского человека — не знак его избранности… среди других народов, но его мечта и образ жизни по абсолютному идеалу. Бог для русского человека есть призыв деянием, подвигом духовным восстановить, собрать себя самое в светлую духовность и в том явить собой пример другим существам. Бог для человека есть призыв сражаться со злом — тем, что унижает нравственное в мире и душе человеческой. Бог для человеческой души есть то, от чего ни при каких обстоятельствах не может быть она окончательно отторгнута, ибо и Бог в ней, и она с Богом»¹.

Такое восприятие Бога человеком рождает характерные черты мировидения личности православного христианина на современном этапе развития общества: стремление к становлению и реализации себя в мире через любовь; по-лифоничность сознания человека, где истинный голос — голос Христа, идущий через любовь; возможность приятия человеком Бога в любви и т. д. Одним из ключевых является вопрос о восприятии мира и человека не как завершивших становление, познавших свой предел и не способных восстановиться, а как становящихся, живых образований. В этом намечается близость к святоотеческой православной традиции. Человек — изменяющееся существо, ибо своим духовным усилием стремится творить, делать невозможное, не принимает неизбежно мертвого, сражаясь с которым становится чутким к другим существам и миру в целом.

Человек всегда несет в душе Абсолютное вне зависимости от происхождения, взглядов, убеждений. Любовь есть та сила, которая сближает людей в Боге. Это и помогает воскресить в человеке самое прекрасное и светлое. Любить — значит принимать как боговдохновенное существо. Для достижения подобной высоты (принять другого) нужны время и усилия, осуществляемые человеком на пути постоянного самосовершенствования. Подавление своей омертв-ленности есть процесс сложный и долгий, но только он один дает возможность быть чутким к другим существам и ко всему миру.

Воля, желания делают человека человеком, выделяют его в этом мире. Личность индивидуальна настолько, что ее трудно предугадать, всеми законами и формулами психологии нельзя описать многогранность, многоплановость человека. Однако «сузить» его тоже нельзя. Уместив в математические формулы особенности человеческой психики (такая попытка была предпринята в XX в. бихевиористами, которые реакции человека прогнозировали через стимул), изучая личность вне любви, веры, надежды, творчества, разума, мы лишимся свободы, перестанем быть людьми. Это подтверждает действительность XXI в.

Реализация себя на земле и преобразование окружающего мира — единственная и высшая миссия разумного существа. Но реализация и преобразование невозможны без полифонического восприятия мира и человека. Подобное восприятие заложено святоотеческой традицией, согласно которой душа человека есть множественное образование, воспринимающее мир во всех его проявлениях.

Такой подход органически представлен в работах М. М. Бахтина, который исследуя творчество Ф. М. Достоевского, обнаружил корни полифонии в греческой литературе. Особенности православного мировоззрения Ф. М. Достоевский отразил, опираясь на святоотеческую традицию. Основываясь на философских взглядах Ф. М. Достоевского, М. М. Бахтин нашел тот образ, «к которому как бы тяготеет весь этот мир Достоевского, образ в духе мировоззрения самого Достоевского. Таким образом является Церковь, как обращение неслиянных душ, где сойдутся и грешники и праведники; или, может быть, образ дантовского мира, где многоплановость переносится в вечность, где есть нераскаявшиеся и раскаявшиеся, осужденные и спасенные»².

Говоря о полифонии, М. М. Бахтин опирался на следующую идею: «Мы видим героя в идее и через идею, а идею видим в нем и через него. Если отмыслить от них идею, в которой они живут, то их образ будет полностью разрушен»³. Все идеи в произведениях Ф. М. Достоевского так или иначе связаны с христианством. В образе идеального человека или в образе Христа представляется ему разрешение идеологических исканий. Этот образ или этот высший голос должен увенчать мир голосов, организовать и подчинить его. Именно образ человека и его чужой для автора голос является последующим идеологическим критерием для Ф. М. Достоевского: «не верность своих убеждений, отвлеченно взятых, а именно верность авторитетному образу человека»⁴. Христос становится критерием всех убеждений Ф. М. Достоевского. Таковы же параметры для определения истинности голосов героев в его романах. Но и здесь автор вступает в диалог: «Чрезвычайно характерно вопрошание идеального образа (как поступил бы Христос), то есть внутренне-диалогическая установка по отношению к нему, не слияние с ним, а следование за ним»⁵.

Между миром Библии и художественным миром Ф. М. Достоевского существует определенное сходство, которое проявляет себя не только на уровне идейного влияния на полифонию, но и на жанровом уровне, так как основу полифонического романа, возможно, следует искать в Библии.

Диалогизм, проистекающий из полифонии, рождается из диалогового подхода к жизни, особенно тесно связанной с природой, что характерно для угро-финского космо-психо-логоса.

Угро-финское мышление оказалось далеко не системно в силу своей образности и конкретности, локально-общности. В мышлении фикси руются не системы, а множества неоднородных объектов, объединяемых субъективной точкой зрения наблюдателя. Фиксируются локально-общие це лостности, в которых человек — не часть, а субстанция, равномощная нефункциональному целому (отсюда свободолюбие, непокорность, анархизм при внешней покорности). Несистемность мышления есть не недостаток, а достоинство.

Бог необходим православному человеку, так как он дает возможность жить во взаимопонимании по нравственным законам бытия. Если Бога нет, то все позволено. Но человек не может жить по принципу вседозволенности. Православный человек изначально настроен позитивно к миру. Он привык жить в любви. Разрушение этого чувства в русском суперэтносе ведет к гибели, отсюда трагедия социалистов.

Таким образом, приятие Бога ведет к приятию человека. Отсюда идея соборного видения мира, человека при признании неотъемлемой ценности отдельной личности, принятая русскими.

Впервые к идее соборности обратились славянофилы. Главным качеством личности они считали соборное сознание, потому что человек только тогда обретает самого себя, когда ощущает общее светлое всех людей, что возможно лишь в церкви. Следовательно, церковь и есть тот идеал, который формирует соборное сознание. Поэтому каждый приход становится семьей, где есть и трудности и проблемы. Но дух единения, присутствующий в семье, дает возможность людям жить в любви и братстве. Человек становится совершенным, если не пожалеет ничего во исполнение своего долга.

Соборное миросозерцание… укрепляет человека в чувстве правоты его перед самим собой как «различающим добро и зло» в себе существе⁶. Этот идеал соборности восходит к Библии, где сказано: «Все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого. И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога и находясь в любви у всего народа. Господь же ежедневно прилагал спасаемых к Церкви» [Деян. 2, 44—47].

Об идеале соборности В. С. Соловьев пишет: «Его идеал требует не только единения всех людей и всех дел человеческих, но главное — человечного их единения. Дело не в единстве, а в свободном согласии за единство. Дело не в великости и важности общей задачи, а в добровольном ее признании»⁷. Этого идеала нет в буржуазном обществе. Действительность, заставляющая страдать хотя бы малую часть общества, не привлекает. Гармония в обществе, построенном на противостоянии личности и социума, невозможна, так как неизбежно возникает потребность в насилии. Гармония достигается лишь при реализации стремления личности слиться с обществом.

Высокое развитие личности в обществе — цель существования общества. Однако из сказанного не следует стремление обезличить личность. Наоборот, речь идет о высокой развитости. Такая личность способна к самопожертвованию. В идеале самоотдача должна быть бескорыстной, так как желание личной выгоды разрушает смысл братства, т. е. малейшее эгоистическое побуждение разрушает идеал общества. Значит, осуществление идеала требует в качестве основы любви живой и деятельной личности. Умение жертвовать собой ради других и поступать не по желанию, а во имя людей — вот подвиг Христа, к которому стремится человек.

В чем истинный идеал православного? Что становится высшей ценностью жизни?

Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо заглянуть в глубину человеческого сознания и определять идеал как всечеловечность, такт, светло-радостный взгляд на мир, самостояние. Все это изначально присуще русскому человеку. Именно к восприимчивости его обращается Ф. М. Достоевский, говоря о русской душе, нашедшей воплощение в личности А. С. Пушкина, что особо подчеркнуто в речи, посвященной его памяти: «В самом деле, в европейских литературах были громадной величины художественные гении — Шекспиры, Сервантесы, Шиллеры. Но укажите хоть на одного из этих великих гениев, который бы обладал такою способностью всемирной отзывчивости, как наш Пушкин. И эту-то способность, главнейшую способность нашей национальности, он именно разделяет с народом нашим, и тем… он и народный поэт»⁸. Далее он формулирует миссию русского народа: «Да, назначение русского человека есть, бесспорно, всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только… стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите»⁹, т. е. объединить, сроднить, примирить враждующее человечество.

Светло-радостное восприятие мира, как часть русского характера в его боговдохновенности неразрывно связано с детскостью. Христос приблизил к себе детей, так как это самое чистое и прекрасное, что есть у человечества. Именно дети способны приблизиться к Богу: «„Сих есть Царство Божие”. Быть как дети, сохранить это состояние — вот задача жизни человека…»¹⁰.

В постижении мира, человека и Бога определяющей становится вера. К этой мысли приходят отечественные философы И. В. Киреевский, В. С. Соловьев и др. Таким образом, вера в Бога становится ключевой в познании себя и мира. Потеря веры ведет к доминированию в сознании рассудочной сферы, которая определяет иной тип мышления. Противостояние рассудка и веры не раз встречается в человеке. Рассудочная западная теория социализма рушится потому, что она лишена веры. Для того чтобы восстановить расколотое сознание, следует вернуться к вере.

Вера для православного человека — один из основополагающих аспектов его мировоззрения. Религиозные колебания далеко не выносимы, отсюда стремление к обоснованию веры в Бога. Это дает возможность целостно созерцать мир. Православный человек, приближаясь к вере, стремится к духовному подвигу и способен преодолеть непреодолимое, но лишь в том случае, когда это богоугодно и во славу Бога. На формирование этого стремления большое влияние оказало принятие христианства мордвой, так как в нем заложена мысль о том, что путем духовного подвига можно возвыситься до Бога.

Подвиг совершается во внутреннем мире человека. Основа его состоит в противоборстве добра и зла. Преодолеть зло не так просто, ибо жизнь наполнена им. Для такого подвига нужна колоссальная сила духа. Но другого выхода у православного человека нет. Преодолеть зло необходимо, потому что в этом спасение человека. В мире, наполненном злом, добро следует искать именно в человеке. Поэтому предназначение России, ее великий подвиг состоит в выработке идеального духовного типа, могущего изменить мир.

Такой подход рождает понимание человеком бытия в единстве с собой, мирозданием и при этом в единстве с Богом. Осуществляя поиск единства в этом мире, человек приближается к различению добра и зла. Отсюда и постоянный поиск истины, характерный для каждого из нас, чей взгляд — новое мировидение, иное мироощущение. Однако все они объединены представлением о боговдохновенности русской души.

Православный человек — боговдохновенное существо, которому следующие особенности русского мировидения: стремление к становлению и реализации человека в мире, через любовь; полифоничность сознания, в которой истинный голос — голос Христа, идущий через любовь; возможность приятия человеком Бога лишь в любви; соборное мировидение, рождающее в человеке чувство братства, принять которое можно только любя; всечеловечность, светло-радостный взгляд на мир, исходящие в православном человеке при приятии Божественной любви, реализация которой в мир и есть задача русского человека; в постижении мира, человека и Бога определяющим началом является вера; стремление к духовному подвигу как к исканию добра и преодолению зла.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Гагаев А. А., Гагаев П. А. Художественный текст как культурно-исторический феномен. М., 2002. С. 19.

² Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979. С. 31.

³ Там же. С. 99.

⁴ Там же. С. 121.

⁵ Там же. С. 151.

⁶ Гагаев А. А., Гагаев П. А. Указ. соч. С. 27.

⁷  Соловьев В. С. Три речи в память Достоевского // О Достоевском: Сб. ст. М., 1990. С. 45.

⁸ Достоевский Ф. М. Речь на открытие памятника А. С. Пушкину // Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 26. Л., 1971—1989. С. 79.

⁹ Там же. ¹⁰ Карякин Ю. Достоевский и канун XXI века. М., 1998. С. 351.

Поступила 29.09.08.