Т. А. Шигурова. Ритуальный национальный костюм как способ социально-культурной идентификации его владельца

Т. А. ШИГУРОВА

РИТУАЛЬНЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОСТЮМ КАК СПОСОБ СОЦИАЛЬНО-КУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ ЕГО ВЛАДЕЛЬЦА

ШИГУРОВА Татьяна Алексеевна, старший научный сотрудник кафедры культурологии, этнокультуры, театрального искусства Мордовского государственного университета, кандидат исторических наук.

Ключевые слова: свадебный обряд, традиционный мордовский костюм, ритуальная функция, социально-культурная идентификация

Key words: wedding ceremonial, traditional Mordovian costume, ceremonial function, social and cultural identification

Традиционная одежда — важная составная часть богатого культурного наследия мордовского народа. Невидимые прочные нити связывают ее с духовной жизнью этноса, со сложными процессами внутренних поисков и изменений в этических и эстетических нормах, в психологии бытового поведения, в мифологических и мировоззренческих основах.

Вплоть до конца XIX в. традиционный костюм оставался одним из объединяющих факторов материальной и духовной культуры мордвы: он идентифицировал его носителей среди других народов на территории Среднего Поволжья, фиксировал осознание ими своей принадлежности к конкретному субэтносу: мордве-мокше или мордве-эрзе. Этническая идентичность как часть социально-культурной идентичности — «это не только принятие определенных групповых представлений, готовность к сходному образу мыслей и разделяемые этнические чувства. Она также означает построение системы отношений и толерантность действий в различных межэтнических контактах»¹.

Мужской свадебный костюм, используемый во второй половине XIX в. родственниками жениха у мордвы, включал в себя одежду, обувь, прическу, украшения и другие аксессуары, искусственно изменяющие физический облик человека. Важнейшее значение имел комплексный подход к формированию наряда: выбор каждого элемента национального костюма и функционирование его в обычаях и обрядах были далеко не случайными и порой совершенно необъяснимыми лишь какими-то практическими соображениями. Чтобы понять использование тех или иных предметов костюма в мордовской обрядности, необходимо представить конкретного человека, жившего в определенный исторический период, узнать его возраст, материальное положение, социальный статус, а также его внутренний мир. В центре внимания должен быть человек и его отношение к своей одежде, отдельным ее элементам: как он создает костюм, видоизменяет его, использует в разных ситуациях. Интерес представляют и отношения между людьми, опосредованные одеждой: воздействие костюма на настроение участников свадебного обряда, особенности форм поведения мужчин со стороны жениха.

К сожалению, в рассматриваемый период традиционный мужской костюм мордвы почти не сохранил старинных форм, имевших этническую специфику. В связи с этим остановимся на деталях, присущих обоим субэтносам (мордве-мокше и мордве-эрзе) и подчеркивающих ритуальный характер ансамбля. При этом особое внимание сосредоточим на локальных и субэтнических особенностях рассматриваемого костюма.

Поведение всего коллектива на свадьбе подчеркивало особый смысл происходящего, для чего требовались яркие выразительные средства. Участники свадебного обряда выделялись либо специальной праздничной одеждой, либо ритуальным усложнением (украшением) отдельных элементов традиционного костюма. Родственники жениха, выполняющие обязанности организаторов сватовства, надевали свою лучшую одежду, дополняя ее необходимыми магическими действиями: обвязывали себя нитками, клали монеты под пятку, втыкали иголки в верхнюю одежду. Обязательными для них были шерстяные или меховые перчатки. Во время свадеб-самокруток родственники не меняли одежду, какой бы она ни была — старой или ветхой, чтобы не внести нежелательных изменений. Очень важную роль в мордовском свадебном обряде играли полотенце, холст, платки, ленты, кисточки из шерстяных нитей. В целом использование одежды участниками свадебного обряда имело синкретичный, полифункциональный характер, что соответствовало социальному статусу владельца и выполняемым ритуальным действиям. Наиболее ярко проявлялись информационно-знаковая, охранительная и магическая функции одежды. Важным было и создание с помощью элементов традиционного мордовского костюма определенного настроения у присутствующих — праздничного, боевого, воинственного, шутливого, уважительного и т. п.

Общеизвестно особое внимание мордовского населения к своему праздничному и ритуальному костюму. Свадьба близкого или дальнего родственника считалась важнейшим событием в жизни людей. Заинтересованность в этом событии всей большой патриархальной семьи подтверждают обычаи подробного коллективного обсуждения качества и количества используемой в обряде одежды, совместного ее изготовления, демонстрации и укладывании приданого, тщательного соблюдения всех традиций и народных примет. Все участники свадьбы (особенно жених и невеста) выделялись специальной одеждой либо ритуальным усложнением и украшением ее праздничного варианта. Комплекс разнообразных ролей, выполняемых свадебной одеждой, можно охарактеризовать как ритуальную функцию, идеальное соответствие конкретному ритуалу, некоей уникальной единичной ситуации, особенно важной в жизни человека и общества.

Семья жениха в лице невесты приобретала новую молодую здоровую работницу, продолжательницу рода и в этом смысле являлась наиболее заинтересованной стороной в благополучном развитии событий². С другой стороны, не могло не вызывать опасений и осознание последствий вхождения в дом чужого человека. Ответственность за продолжение рода служила источником сложного драматического обряда мордовской свадьбы. Мужчины со стороны жениха принимали в нем активное участие.

Каждый участник сватовства, заранее настраиваясь на удачу, обматывал себя (под шубой) белыми нитками или лентой, что означало верный путь (аналогично тому, как клубок ниток в сказках ведет героя к цели). Использование нити было залогом успеха, способствовало формированию чувства уверенности в достижении цели у участников ритуала. Члены семьи жениха перед сватовством клали монету под пятку (символ приобретения), в зипуны втыкали иголки, создавая чувство защищенности. Подобные ритуальные действия были широко распространены у народов Среднего Поволжья как своеобразная охранительная мера. Вслед уходившим бросали старый лапоть, надеясь, что насколько он слаб и мягок, таким же будет мягко и слабо сердце родителей избранной девушки.

Обязательным атрибутом участников сватовства были шерстяные или меховые рукавицы или перчатки, выступающие в качестве стимулирующего фактора в предполагаемом благосостоянии молодых. В некоторых селах меховую шапку и рукавицы было принято бросать под ноги невесты в доме жениха. Например, в Саранском уезде, когда невеста-эрзянка начинала сходить с кибитки «он-авы» (э.), братья кидали ей под ноги свои рукавицы.

После сватовства одежда присутствующих родственников жениха должна была выполнять информационную функцию, отражая их новое положение: дары невесты выставлялись напоказ, чтобы жители села по их наличию могли догадаться о положительном результате предпринятого мероприятия. Для этого тут же надевались рубахи, прикреплялись к поясу платки, перекидывались через плечо отрезы холста, опоясывались ими или завязывали их узлом на дугу. Все эти предметы были рассчитаны на зрительное восприятие и узнавание каждого участника обряда, выполняющего ту или иную ритуальную роль. В мокшанских песнях сватов так и называли «тюжа лямкат каннихть» (желтые лямки носящие). Кроме того, воспринятая информация способствовала «прочтению» будущих событий. Обязательным для многих народов было дарение ближайшим родственникам новобрачного орнаментированных полотенец или холста, даже если им предназначались и другие, более дорогие вещи. В большинстве районов с русским населением сваты, отправляясь в дорогу, надевали полотенце через плечо. У украинцев полотенце сватам и жениху надевала сама невеста в знак согласия на брак.

Часто в мокшанском свадебном фольклоре одежда сватов получала комическую характеристику: шуба старшего свата — «кулдор-калдор» (кое-какая), «катонь кедень» (из меха кошки), рубашки — «левожень» (мочальные), лапти — «тюрь-тярь» (рваные). Подруги невесты и девушки из рода жениха пели корильные песни:

«Кудат, кудат, эх, кудат, Цюгун потмакс шаманте, Калад кептерь вазенте, Тувонь нюрьги пиленте».

«Сваты, сваты, эх, сваты,

Ваши лица, как дно чугуна,

Ваши шапки — ободранные корзины,

Ваши уши висят как у свиней»³.

При этом никто не обижался. Используемый символический прием шутки по отношению к одежде имел целью создать веселое настроение у присутствующих во время ритуала.

Отправляясь в день свадьбы в дом невесты, родственники жениха надевали самую лучшую традиционную праздничную одежду, в описаниях которой упоминаются белый цвет «акша панар», звенящие украшения или одежда «читорды кямонь», дорогая и красивая одежда «мазы парсей паця». Богатый наряд поезжан, символизирующий благополучие всего рода, находил отражение в соответствующих песнях:

«Мейсэ пурны сватанок,

Аирасо-бархатсо,

Од стамедной кушаксо,

Сэрь кочкаря кемнесэ,

Подрячикень шапкасо».

«Во что одевается наш сватушка? В шелк, бархат, Новый шерстяной кушак, Сапожки на высоком каблуке, Шапка как у подрядчика»⁴.

Поверх кафтана мужчины надевали белую распашную одежду («балахон», «шушпан», «руця»), опоясывались праздничным поясом с красными кистями, а к кушаку сзади привешивали полотенце с шерстяной бахромой и кистями красного, желтого и голубого цвета. Кроме того, «кудат» имел повязанный через плечо широкий кушак, белый холст или красный платок.

Ритуальный характер был свойствен меховой одежде:

«Вай, кодат кудат кучтано, «Ой, каких мы поезжан пошлем,

Весе ве дубань шубасот, Все в шубах дубленых,

Кудряв барашкань шапкасот». Все в шапках барашковых»⁵.

Мех был показателем не только престижа, но и богатой жизни, поэтому поезжане не снимали меховую одежду, входя в избу. Подруги невесты стремились завладеть шапками, чтобы украсить их цветными лоскутами, лентами, бубенчиками или кистями из разноцветных шерстяных и шелковых нитей. В с. Сузгарье нашивали определенное количество кистей: дружке — 5, полдружке — 4—3, старикам — 1, молодым — по 2—3. За каждую кисточку родственники жениха должны были заплатить 10 коп. В некоторых селах девушки плясали в шапках поезжан.

Родственницы невесты одаривали поезжан холщовыми платочками с красной каймой. В 1905 г. в Симбирских губернских ведомостях писали: «В заключение всего дружка опоясывается почему-то сверх кушака полотенцем»⁶. Иногда говорили при этом: «Подарок дарим шелковый, взамен просим целковый». Использование полотенца на свадьбе выполняло функции информации и оберега одновременно.

Наряжали не только себя, но и повозки. И в первую очередь кибитку для невесты. Ее покрывали белым холстом, вниз стелили сено или пуховую перину. При украшении подвод «свадебного поезда» вновь широко использовались полотенца: ими украшали дуги. Гости и поезжане собирались с утра в день свадьбы на лошадях, украшенных лентами, разноцветными нитками, колокольчиками, бубенцами и погремушками; сколько домов-участников — столько и повозок. В мокшанской песне есть такое описание украшения коней: «Под дугой повязаны колокольчики, на коней накинуты шлеи блестящие»⁷. Колокольчики и погремушки являлись обязательным атрибутом свадебного поезда. Они привязывались к дуге и создавали своеобразный музыкально-шумовой фон, что способно было, по поверью, отгонять злую силу. При этом чем больше было колокольчиков, бубенчиков и погремушек, тем богаче считалась свадьба. Обращаясь к родственникам, девушки пели:

«Штада-нардада аруняста, «Умойтесь, оденьтесь получше,

Щада-каряда козяняста, Одевайтесь богато,

Симтьфт-антфт улест лишмонте, Чтобы сыты были ваши кони,

Улест коряйхть пайгонте...». Чтобы звонки были ваши колокольчики»⁸.

Совершенно иным было отношение участников свадьбы к своей одежде во время свадеб-самокруток⁹. Близкие родственники, приглашаемые неожиданно поздно вечером или ночью для участия в свадебном обряде и одевающиеся второпях, не решались заменить обувь или рубаху, какими бы они ни были плохими: «не меняют одежды, какой бы она ни была, и бывает, что один лапоть новый, а другой — старый, но это не смущает мордвина»¹⁰. Вероятно, какая-либо перемена в костюме, по существовавшим представлениям крестьян, могла внести нежелательные изменения в исполняемый ритуал, а также навредить или испортить затеваемое дело.

Все родственники (независимо от собственного желания) добросовестно выполняли возложенные на них обязательства. Важную роль в создании праздничного настроения, «боевого» поведения, решительности играли атрибуты традиционного ритуального костюма. Значимыми символами во время исполнения ритуала были простые, неприметные вещи, повседневно используемые человеком в быту, не всегда, может быть, эстетичные по своему облику: сковорода, нож, пища, судомойка, веник и т. п. При этом отсутствие в обряде тех или иных необходимых предметов воспринималось как совершенно недопустимое, поскольку в народной культуре одни из них обладали силой магического воздействия, другие — функцией оберега, третьи участвовали в свадебном обряде в качестве особых знаков уважения к невесте / жениху и их роду.

Родственникам жениха отводилась также функция символической передачи информации ее владельцу. Например, дружка поверх распашной одежды опоясывался полотенцем, подаренным невестой, а на грудь прикреплял застежку-сюл-гаму вместе с кольцами жениха и невесты, что должно было априори способствовать укреплению брака, неразрывности двух жизней даже в случае болезни или несчастья.

Большое внимание в ходе свадьбы уделялось прическе участников обряда. Девушки мазали поезжанам волосы растительным маслом и расчесывали гребешком, приговаривая:

«Ойсэ пирят вадьсынек. «Маслом помажем голову тебе.

Ойме ладсо валанясто кортамо, Чтоб разговор шел, словно по маслу, Валонь-келень муеме.». Чтобы словечки найти нужные»¹¹.

Таким образом, внешний облик и поведение всего коллектива во время свадьбы отражали значительность и торжественность ситуации. Обязательным было соблюдение полноты костюмного комплекса: даже в жаркий летний день одежда была многослойной, содержала обилие украшений, характерных для данной местности. Ценность традиционного мордовского костюма определялась его назначением, функциональной нагрузкой. Многоликость ритуальной функции традиционного костюма мордвы-мокши и эрзи отражала своеобразие и богатство культурной жизни этноса, закрепляясь в определенной знаковой и символической предметности.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Воронина Н.И. Города и люди: культурная идентичность. Саранск, 2008. С. 16.

² См.: Шигурова Т.А. Символика традиционной мордовской одежды (на примере свадебного ритуала «той» / «питне») // История, образование и культура народов Среднего Поволжья: материалы Всерос. науч.-практ. конф. Саранск, 1997. С. 143.

³ Девяткина Т.П. Мокшанские свадебные обряды и песни: (в прошлом и настоящем). Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1992. С. 64.

⁴ Устно-поэтическое творчество мордовского народа: в 8 т. Т. 6. Ч. 1. Эрзянская свадебная поэзия. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1972. С. 96.

⁵ Там же. С. 193.

⁶ Г. Вл. Мордовская свадьба (очерк) // Симбир. губ. ведомости (отд. офиц.). 1905. № 7—8. С. 190.

⁷ Девяткина Т.П. Свадебные обряды и песни мордвы (мокши и эрзи). Восточнофинно-угорский контекст: учеб. пособие. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1995. С. 26.

⁸ Устно-поэтическое творчество мордовского народа: в 8 т. Т. 6. Ч. 2. Мокшанская свадебная поэзия. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1975. С. 240.

⁹ См.: Шигурова Т.А. Традиционный костюм мордвы в свадебных обычаях и обрядах. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2008. С. 46.

¹⁰ Географо-этнографический очерк мордовского села Скафтым Кузнецкого уезда Саратовской губернии // Архив Русского географического общества. О народностях Европейской России. Разр. 53. Оп. 1. Д. 31. Л. 14.

¹¹ Устно-поэтическое творчество мордовского народа: в 8 т. Т. 6. Ч. 1. С. 96—97.

Поступила 22.07.10.