А. С. Солдатова. Проблемы коммуникаций участников сферы политико-публичных отношений регионального пространства

А. С. СОЛДАТОВА

ПРОБЛЕМЫ КОММУНИКАЦИЙ УЧАСТНИКОВ СФЕРЫ ПОЛИТИКО-ПУБЛИЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ РЕГИОНАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА¹

СОЛДАТОВА Анна Сергеевна, аспирант кафедры всеобщей истории и мирового политического процесса Мордовского государственного университета.

SOLDATOVA Anna Sergeyevna, Postgraduate at the Department of the World History and the World Political Process, Mordovia State University (Saransk, Russian Federation).

Ключевые слова: регион, территориальное управление, региональное развитие, политические механизмы, коммуникации, политическая сеть

Key words: region, regional administration, regional development, political mechanisms, communication, political network

В статье рассматриваются результаты экспертного опроса в рамках исследовательского проекта «Внутрирегиональное пространство: коммуникативное измерение территориального развития современной России». Рассмотрены стейкхолдеры регионального развития России, проанализированы важные характеристики регуляторов, норм и форматов функционирования региональных сообществ в публичном внутрирегиональном пространстве российского общества.

The paper discusses the results of an expert survey in the framework of the research project «Intraregional space: communicative dimension of territorial development of modern Russia». Stakeholders of regional development of Russia are considered, the most important characteristics of the regulators, standards and formats of functioning of regional communities in the public intraregional space of the Russian society are analyzed.

Для фрагментации и детализации внутрирегионального пространства, изучения факторов, определяющих конфигурацию региональных сетевых сообществ, условий сетеобра-зования в российских регионах в рамках исследовательского проекта «Внутрирегиональное пространство: коммуникативное измерение территориального развития современной России» нами был проведен экспертный опрос «Участники сферы политико-публичных отношений регионального пространства России».

Экспертами выступили ведущие специалисты в сфере регионального развития современного российского государства. Это представители научного сообщества, общественных организаций и аналитических структур, таких как:

— высшие учебные заведения России (Саратовский государственный университет, Казанский технологический университет, Сыктывкарский государственный университет, Северо-Осетинский государственный университет, Мордовский государственный университет, Пермский государственный университет, Саратовский государственный социально-экономический университет, Волгоградский государственный университет, Высшая школа экономики);

— Российская академия наук (Пермский филиал Института философии и права УрО РАН, Институт экономических исследований ДВО РАН, Институт социологии РАН);

— Общественная палата Республики Мордовия;

— Научный центр социально-экономического мониторинга Республики Мордовия;

— общественные организации (РОО «Агентство волонтерской службы "Пиэтас"», Ярославская РОО «Центр социального партнерства», АНО «Центр науки, аналитики, образовательных и социальных технологий "Научный ресурс"», Мордовская республиканская общественная организация татарских женщин «Чулпан»).

В целом в опросе приняли участие эксперты из 12 городов (Абакан, Владикавказ, Волгоград, Казань, Москва, Пермь, Саранск, Саратов, Сыктывкар, Тюмень, Хабаровск, Ярославль).

Вопросы в анкете были поделены по тематическим блокам: «Гражданское участие в регионе», «Участники сферы политико-публичных отношений регионального пространства», «Форматы и регуляторы функционирования региональных сообществ», «Общая оценка системы территориального развития России», «Факторы формирования и развития сетевой платформы политических коммуникаций внутрирегионального пространства».

На наш взгляд, изучение и анализ понятия «политико-публичная сфера в регионе» наиболее уместны при условии ее рассмотрения в аспекте гражданской самоорганизации. В соответствии с полученными в ходе исследования результатами следует перечислить выявленные тенденции, которые отражают реальные явления и процессы внутрирегиональных пространств современной России.

Уровень гражданской самоорганизации в российских регионах практически все эксперты (88,9 %) оценивают ниже среднего. Примечательно, что отсутствуют наивысшие оценки, а минимальные составляют 13,0 %. Распределение оценок по годам выявило, что наиболее высоко уровень гражданской самоорганизации был оценен в период 2008—2012 гг. В зоне «высоких» оценок оказались 31,5 % ответов экспертов. Наибольшее количество «низких» оценок получил период 2004—2008 гг. Современное состояние проблемы (2012—2014 гг.) было оценено сравнительно низко: 17,6 % экспертов указали, что гражданская самоорганизация в российских регионах находится на минимальном уровне. «Средние» оценки составили 41,0 %, и 11,7 % экспертов оценили ее выше среднего. Таким образом, наиболее высокий уровень отмечен в период 2008—2012 гг. В зоне «средних» оценок — периоды 2000—2004 гг. и 2012—2014 гг.

В ответах экспертов можно наблюдать корреляцию между уровнем общественной самоорганизации и гражданской активностью населения. С 2000 г. начался этап системных преобразований. Появились новые коммуникативные площадки взаимодействия с властью. Была окончательно оформлена законодательная база функционирования некоммерческого сектора. С 2004 г. начала наблюдаться новая форма асимметрии в ролевом наполнении центра и регионов, возвращение контроля над региональным элитообразованием, в том числе посредством порядка формирования кадрового корпуса субъектов Федерации, а также создание и укрепление институтов и механизмов федерального присутствия в регионах, что в значительной степени стало своеобразной платой федерального центра за стабилизацию федеративных отношений. Закономерным процессом нововведений стало «закрепощение» региональных инициатив.

Период 2008—2012 гг. ассоциируется с многократными выступлениями российских граждан. Наряду с акциями про-тестного движения, нехарактерными для предыдущих этапов развития, стоит отметить возрастание роли гражданских сообществ и появление новых коммуникативных площадок, в том числе интернет-активность, которая нашла отражение в работе блог-сообществ политического характера, общественно-политических интернет-площадках, персональных интернет-страницах политиков и политических активистов.

Современный этап как следствие предыдущего характеризуется появлением новой управленческой системы, инициацией и контролем центром горизонтального взаимодействия в регионах, выражающегося в законодательных инициативах: новые правила проведения митингов и публичных акций, поправки, внесенные в закон о некоммерческих организациях, законопроекты об иностранных агентах и ограничения владения иностранцами российских СМИ.

Для большинства опрошенных политико-публичная сфера регионов России «представлена ограниченным кругом наиболее представительных и влиятельных участников из региональных сообществ» — 47,3 %. Второй по популярности ответ показывает зависимость сферы от доминирующего властного актора региона. Им может выступать сам глава региона, команда губернатора, региональная властная элита. Доля подобных ответов составила 31,6 %. Примечательно, что вариант«представляет собой дискуссионную площадку для различных мнений разнообразных заинтересованных участников» не получил ни одного выбора, тогда как по одному эксперту указали, что политико-публичная сфера региона «развивается, но не по демократическим принципам», «существует, но обсуждаемые вопросы в основном состоят из событий и мероприятий, связанных с государственной/региональной властью», «существует, но обсуждаются уже принятые решения, поэтому носит только формальный характер», «нормальная политико-публичная сфера практически отсутствует».

Полученные данные подтверждают, что политико-публичная сфера современной России приобрела характер непрозрачного и нестабильного института на внутрирегиональной арене. Эксперты не отрицают наличие возможностей у региональных сообществ функционировать в коммуникативном пространстве политической жизни страны. Форматы деятельности региональных сообществ определяются формами влияния на принятие политических решений. По мнению экспертов, наиболее работоспособными и действенными

в современной России являются: участие в гражданских или политических интернет-группах, создание контента в Интернете (15,0 %); использование неформальных связей (дружеские связи, землячество) (13,7 %); публикация открытых писем, материалов в СМИ (11,0 %); обращение с письмами, петициями, сбор подписей (8,2 %).

Анализ распределения ответов на этот вопрос позволяет сделать некоторые выводы.

Во-первых, интерактивное взаимодействие в политико-публичной сфере становится наиболее работоспособным механизмом «обратных связей». Объясняться это может доступностью Интернета, быстрым распространением политического и социального контента, а также альтернативностью традиционным формам, плохо прижившимся в российском обществе по тем или иным причинам, таким как участие в выборах, референдумах, работе политических партий, публичных политических дебатах. Отметим, что последний вариант активно выбирали эксперты, которые являются представителями некоммерческого сектора, что может являть собой практическую ориентированность ответов.

Во-вторых, в современной России роль неформальных каналов взаимодействия, прежде всего личных контактов с представителями региональной политической элиты, чиновниками разных уровней, федеральными государственными деятелями, является чрезмерно существенной. Несмотря на наличие формальных правил и процедур такого взаимодействия, гораздо более эффективным является следование установившимся неинституционализированным традициям, основанным на использовании специфического набора инструментов: кулуарных переговоров, взаимовыгодного обмена административным и экономическим влиянием и др. Это обстоятельство делает систему внутрирегиональных взаимоотношений излишне субъективной, определяет подход региональных властей к тому или иному гражданскому актору не на основе единых формализованных принципов, а на основе разнородной, не поддающейся логическому осмыслению системы предпочтений.

В-третьих, отношения в системе политико-публичной сфере часто носят характер «реагирования на пожар». Властные органы обращают внимание на гражданские инициативы в случае получения последними статуса резонансных дел. Как следствие, эффективной становится форма публичного обсуждения: публикация открытых писем, материалов в СМИ.

Доля выбора традиционно демократических форм влияния на власть (участие в выборах, референдумах, организация избирательных кампаний, избрание в органы власти, организация площадок для обсуждения законодательных инициатив, обращение в приемные органы государственной власти, участие в публичных политических дебатах) в среднем составила 4,9 %. Это может свидетельствовать о том, что значение таких механизмов учета интересов региональных сообществ неуклонно снижается. «Изжитость» данных форм и общее недоверие к традиционным демократическим практикам прослеживается все больше.

Мнения опрошенных оказались достаточно консервативны по части ответа «организация и участие в политических протестных акциях». Возможно, это связано с тем, что эксперты оценивают этот механизм влияния как проявление крайней формы общественного реагирования в России. По другим позициям («проведение социологических опросов», «участие в научных мероприятиях (конференциях, круглых столах, семинарах)» и др.) доля ответов была крайне мала.

Для определения устойчивых связей и взаимосвязей на уровне региона экспертам был задан вопрос «Каким из участников публичной политики, по Вашему мнению, удалось выстроить работоспособные отношения на уровне региона?». Анализ полученных данных показал, что наиболее эффективные связи выстроены между отдельными личностями (политиками) с органами государственной/региональной власти. Этот факт отражает общую направленность ответов на предыдущие вопросы о характере политико-публичной сферы и формах влияния на власть. Доля подобных ответов составила 24,3 %. По 19,0 % получили варианты ответов «связь некоммерческих, общественных организаций с органами государственной/региональной власти» и «связь политических партий с органами государственной/региональной власти». Первый вариант вводит в исследовательское поле некоммерческий сектор как активного участника политико-публичной сферы и может свидетельствовать о частичной нормализации коммуникативного пространства на уровне регионов. Второй — подтверждает предположение об излишней лояльности к власти российских партий. Также речь может идти об отождествлении предложенного варианта ответа со связью политической партии «Единая Россия» с органами государственной/региональной власти. Вариант ответа «связь индивидов с политическими партиями» стал единственным не получившим ни одного выбора.

Крайне низко были оценены связи индивидов с некоммерческими, общественными организациями, в том числе экспертами из числа представителей некоммерческих организаций. Также не получили высоких оценок варианты «связь индивидов с органами государственной/региональной власти», «связь некоммерческих, общественных организаций с политическими партиями», «связь индивидов и СМИ».

В дополнение к вопросу о формах влияния на власть был задан вопрос о характере каналов взаимодействия в публичной политике на уровне региона. Эксперты практически единогласно отвечали, что подобными каналами в современной России можно назвать «неформальные (личные контакты, землячество и т. п.)» связи (43,4 %), вплоть до «полутеневых, теневых (криминальные, коррупционные)» (30,4 %). Такие ответы суммарно составили 73,8 %. Варианту «формальные (через структуры гражданского общества) связи» предпочтение отдали 17,3 % опрошенных.

Далее экспертам было предложено выставить оценки различным видам каналов взаимодействия публичного пространства своего региона по степени их эффективности. Эффективными признавались неформальные связи со следующей градацией по их виду (суммарные оценки в «положительной» зоне): система родственных связей (66,5 %), система дружественных связей (61,0 %), система патронажных связей (61,0 %), коррупционные связи (55,5 %), основанные на землячестве связи (49,9 %).

Вариант «формальные связи» в зоне положительных оценок набрал 22,1 % ответов, из них всего 5,5 % пришлось на наивысший показатель эффективности.

При сопоставлении результатов по этому вопросу и вопросу о форматах функционирования региональных сообществ интересным оказалось определение процентов по варианту ответа «виртуальные связи». Если в первом случае эксперты выделили интернет-сообщества и виртуальные площадки как активных акторов на внутрирегиональном пространстве, то оценка их влияния на региональную политику оказалась крайне низкой, даже в сравнении с непопулярным ответом «формальные связи».

Это, видимо, объясняется следующим: несмотря на то, что гражданская интернет-активность становится достаточно распространенной в российском обществе, включая целые слои активных групп населения в обсуждении политической повестки дня, влиять этот канал взаимодействия на реальную власть не может. Он остается связью не уровня «интернет-сообщества — органы государственной/региональной власти», а, скорее, связью интернет-сообществ с множеством гражданских и политических структур: политическими партиями, отдельными активистами, некоммерческими организациями, СМИ. Это свидетельствует об автономности пространств публичных сфер гражданских и властных акторов.

Также это объясняться может следующими причинами, выраженными в ответах экспертов на вопрос «Как вы оцениваете появление виртуальных полей как новой политической коммуникации регионов России?». Во-первых, представленный канал достаточно эффективен и способен консолидировать региональное сообщество на некоторое время (события, мероприятия, действия) (50,0 %). Во-вторых, свободное распространение политической информации в интернет-пространстве может способствовать широкой общественной риторике деструктивного характера (22,7 %).

Только небольшая доля опрошенных (13,6 %) посчитала, что этот канал политической коммуникации способствует развитию гражданского общества в России. Втрое меньше получил ответ «Интернет предоставляет доступ к обширной пропаганде экстремистских идей» (4,5 %).

Один из экспертов отметил, что интернет-сообщества «интересны и действенны когда есть реальная общественная политическая жизнь, а когда ее нет, то они становятся фикцией».

Распределение ответов на вопрос «Как Вы считаете, появлялись ли в последнее время в российских регионах новые коммуникационные площадки?» подтвердило мнение, высказанное ранее экспертами, о низком уровне гражданской самоорганизации в российских регионах. Ни один из опрошенных не посчитал, что количество коммуникационных площадок значительно увеличилось. При этом 15,7 % ответили, что их доля даже сократилась. Незначительное увеличение отметили 26,3 %. Наиболее распространенным стал вариант ответа «количество осталось на прежнем уровне» (36,8 %), а 15,7 % экспертов отметили, что подобные площадки появились только в отдельных регионах России. При характеристике возникших коммуникационных площадок из всех вариантов эксперты чаще остальных выбирали ответ «все новые площадки инициировались и определяются властью» (30,0 %).

Суммарно ответы «появился ряд эффективных площадок для обсуждения общественных проблем» и «все появившиеся коммуникационные площадки достаточно работоспособны и активно привлекают к своей работе общественность» превысили указанный показатель и составили 40,0 %. Это может говорить о региональной специфике проблемы и появлении возможностей для эффективной артикуляции региональными сообществами своих интересов в отдельных российских регионах.

Для выявления таких регионов был задан вопрос «В каких российских регионах, на Ваш взгляд, сложилась и действует система различных типов дискуссионных площадок общественно-государственного диалога?». Опрошенным было предложено назвать три варианта ответа, однако только 37,5 % экспертов заполнили вторую позицию, 12,5 % — третью. Первая строка предложенных вариантов на 66,6 % состояла из ответов «г. Москва». Несколько раз упоминалась Ярославская область, по одному выбору получили Санкт-Петербург и Пермский край. Два последних региона поделили вторую строку, получив по 55,5 и 44,4 % соответственно. Пермский край эксперты также указывали, заполняя третью строку (33,3 %). Также упоминались Ростовская область и Республика Карелия.

Исходя из полученных данных, можно констатировать, что система различных типов дискуссионных площадок общественно-государственного диалога, по мнению экспертов, в большей степени сложилась в Москве, Санкт-Петербурге и Пермском крае. Если два первые региона традиционны для подобных рейтингов, то Пермский край только становится регионом, где власти активно сотрудничают с третьим сектором и реагируют на гражданские инициативы.

Таким образом, можно отметить важнейшие характеристики регуляторов, норм и форматов функционирования  региональных сообществ в публичном внутрирегиональном пространстве российского общества. В настоящее время гражданская самоорганизация в российских регионах находится на минимальном уровне. Современный этап как следствие предыдущего характеризуется появлением новой управленческой системы, инициацией и контролем федеральным центром горизонтального взаимодействия в регионах. Политико-публичная сфера современной России приобрела характер непрозрачного и нестабильного института на внутрирегиональной арене, а политико-публичная сфера регионов России представлена ограниченным кругом наиболее представительных и влиятельных участников из региональных сообществ.

В России роль неформальных каналов взаимодействия (прежде всего личных контактов с представителями региональной политической элиты, чиновниками разных уровней, федеральными государственными деятелями) является весьма существенной. Вместе с тем роль традиционных демократических переговорных практик как механизма взаимодействия неуклонно снижается, все более заметной и измеряемой становится их «изжитость». Имеется общее недоверие к подобным форматам. Организация и участие в политических протестных акциях как механизм влияния на политические решения оценивается как проявление крайней формы общественного реагирования в России, а отношения в системе политико-публичной сферы часто носят характер «реагирования на пожар». Взаимодействие на уровне связей индивидов с политическими партиями является крайне ограниченным и неработоспособным. Пространства публичных сфер гражданских и властных акторов автономны друг от друга. Гражданская интернет-активность распространена в российском обществе, она включает целые слои активных групп населения в обсуждение политической повестки дня, но существенно влиять через этот канал взаимодействия на реальную власть невозможно. Система различных типов дискуссионных площадок общественно-государственного диалога складывается в отдельных регионах России. Сегодня она в большей степени сложилась в Москве, Санкт-Петербурге и Пермском крае.

ПРИМЕЧАНИЕ

¹ Статья выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект «Внутрирегиональное пространство: коммуникативное измерение территориального развития современной России» (№ 14-53-00019/14).

Поступила 30.10.2014.

A. S. Soldatova. Issues of Communication of Participants of Political and Public Relations in a Regional Space

At present, civil self-organization in the Russian regions is at its minimum. The political and public sphere of modern Russia has acquired the character of an opaque and unstable institution on the intra-regional arena. The political and public sphere in the regions of Russia is represented by a limited number of the most honorable and influential members of regional communities. In modern Russia, the role of informal channels of communication, first and foremost, personal contacts with representatives of the regional political elite, with officials of different levels, and with federal governmental figures is extremely important. Relations in the political and public sphere are often of the "response to fire" character.

The role of traditional democratic negotiation practices as a mechanism of interaction is steadily decreasing. They become more and more visibly and measurably outdated. There is common distrust of such formats. Organization and participation in political protest, as a mechanism of influence on political decisions, is seen as manifestation of an extreme form of social reaction in Russia. Interaction at the level of connections of individuals with political parties is extremely limited and does not work. Public spheres of civil and authoritative actors are independent of each other. Civic Internet activity is widespread in the Russian society, including entire layers of active groups of people discussing the political agenda. However, it is impossible to significantly influence the real power through this channel of interaction. In some regions of Russia, a system of various types of discussion forums for public dialogue is developing. Today, it is largely formed in Moscow, St. Petersburg and the Perm Territory.