А. И. Белкин, С. Н. Конторович. Некоторые аспекты феномена социальной нетерпимости в регионе

А. И. БЕЛКИН, С. Н. КОНТОРОВИЧ

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ФЕНОМЕНА СОЦИАЛЬНОЙ НЕТЕРПИМОСТИ В РЕГИОНЕ

БЕЛКИН Алексей Иванович, доцент кафедры философии Мордовского государственного университета, кандидат исторических наук.

КОНТОРОВИЧ Светлана Николаевна, доцент кафедры философии Мордовского государственного университета, кандидат философских наук.

BELKIN Aleksey Ivanovich, Candidate of Historical Sciences, Associate Professor at the Department of Philosophy, Mordovia State University (Saransk, Russian Federation).

KONTOROVICH Svetlana Nikolaevna, Candidate of Philosophical Sciences, Associate Professor at the Department of Philosophy, Mordovia State University (Saransk, Russian Federation).

© Белкин А. И., Конторович С. Н., 2015

Ключевые слова: социальная нетерпимость, насилие, деструктивные общественные процессы, обновленческое движение, церковь, религия, оппозиция, инакомыслие, идеология, противоречие

Key words: social intolerance, violence, destructive social processes, Renovationist movement, church, religion, opposition, dissent, ideology, contradiction

В статье дан анализ феномена социальной нетерпимости, показана его амбивалентность и функциональная противоречивость. Выделены характеристики деструктивных социальных отношений, порождаемые этим феноменом, обозначены его разновидности. В качестве одного из примеров проявления социальной нетерпимости с использованием фактов из истории Мордовии показано обновленческое движение в Русской православной церкви, ставшее важным этапом формирования религиозной нетерпимости.

The paper analyzes the phenomenon of social intolerance, shows its ambivalence and functional inconsistency. It highlights the characteristics of destructive social relations arising from this phenomenon, distinguishes its types. As an example of social intolerance, the author presents the facts from the history of Mordovia, characterizing the development of the Renovationist movement in the Orthodox Church, which became an important stage in the formation of religious intolerance.

Нетерпимость мало кто одобряет, но практически каждый индивид оказывается вовлеченным в ее сферу. Первоначальная конкретность и определенность этого термина при более глубоком анализе исчезает, обнаруживаются его сложности противоречивость. В общественном сознании доминирует представление о нетерпимости как однозначно негативном явлении. Однако она амбивалентна: с одной стороны, являет себя как агрессию и враждебность, демонстрацию силы, с другой — прикрывает слабость перед тем, против кого она обращена.

В функциональном аспекте социальная нетерпимость противоречива: при определенных условиях она может выступать в качестве катализатора общественных деструктивных процессов. В связи с этим важно уберечь общественное сознание от «заражения» нетерпимостью. Повышение ее потенциала чревато появлением экстремистских практик. С другой стороны, она может выступать и в качестве механизма, выполняющего конструктивные функции, выстраивая барьеры от явлений, угрожающих здоровому социальному климату, тем самым обеспечивая нормальное, поступательное развитие и совершенствование социальных структур.

Анализ теоретических взглядов на природу деструктивных отношений в обществе позволяет выделить характеристики этих отношений, включая социальную нетерпимость. Это, во-первых, отрицательная оценка социальной инаковости, непохожести, социально значимых различий. Причем не различия сами по себе инициируют отношения нетерпимости, а угроза (мнимая или реальная) собственной самобытности, социальному статусу на основе этих различий. Негативизм в отношении других социальных общностей (по национальным, конфессиональным, классовым и другим признакам) проявляется как отношение к ним через призму «анти», восприятие своей чуждости с ними, некоего разрыва между ними и собой. В формировании отношений нетерпимости, выстраивании и воспроизведении внутренней границы между «своей» социальной общностью и «чужой», имеется оценочная характеристика этой чуждости, восприятие ее как негативной. Нетерпимость основывается на оценочном суждении, что собственная система взглядов, образ жизни, выше, лучше других. Оценочные суждения носят характер жесткой категоричности («кто не с нами, тот против нас»). При этом сама оценка иной социальной группы как негативной (например, имеющей низкую социальную ценность, несоответствие идеальным представлениям о качестве жизни, наличие негативных атрибутов и т. п.), является важной составляющей вероятности усиления напряженности отношений социальной нетерпимости. Своей группе приписываются противоположные качества. Нетерпимость характеризует позицию, занятую по отношению к тем социальным реалиям, которые признаются достаточно значимыми, важными, для того, чтобы их можно было игнорировать. Во-вторых, внутренняя установка социальной нетерпимости фиксируется внешними проявлениями — социальной практикой дистанцирования, от «чужих» социальных групп вплоть до репрессивных и насильственных действий. Социальная нетерпимость — это не просто отторжение, отбрасывание некоторых явлений, но и утверждение себя именно посредством дистанцирования от них. Через ее формы удовлетворяется потребность самоутверждения человека и некой общности. В-третьих, одним из условий внешней реализации нетерпимости выступает признак социального доминирования, первенства, лидерства, так как доминирующая социальная группа сосредоточивает в своих руках реальные рычаги отторжения или подавления проявлений инаковости, непохожести. В-четвертых, демонстрация социальной нетерпимости могут быть дифференцированы по характеру ее объекта: нетерпимость к индивидам и социальным общностям, действиям, идеям.

Таким образом, социальная нетерпимость — тип общественных отношений, выражающих негативность к иным, непохожим, отличным от собственной группы социальным общностям, являющимся носителями недопустимого, неприемлемого. Нетерпимость означает неприемлемость различий, неготовность к сосуществованию с ними. Социальная нетерпимость выражает такое отношение (индивида, группы) к иным, непохожим социальным общностям, которые оцениваются негативно именно по признаку их «инаково-сти». Она направлена на объект (группу или индивида как представителя той или иной социальной группы), который выделяется по социально релевантным признакам.

Включение нетерпимости в разнообразные виды социальных взаимодействий рационально дифференцирует это сложное образование. Его структура включает также такие ее формы, как политическая, этническая, религиозная, классовая, культурная, гендерная, эстетическая и др. (в зависимости от оснований, по которым происходит дифференциация социума на различные группы). В реальности чаще всего происходит сочетание различных форм нетерпимости.

Подчеркивая сложность и многокачественность феномена нетерпимости, следует выделить в ее структуре два основных уровня: а) нетерпимость как рефлексивная позиция, деятельностно не оформляемая, как социальное отношение; б) нетерпимость как социальное действие, реализующееся в тех или иных формах социальной практики. Функционирование нетерпимости на разных уровнях и переход с одного из них на другой можно рассматривать в пространстве своеобразной горизонтальной разверстки. На одном полюсе этого пространства находится пассивная нетерпимость, выражающаяся в безразличии (например, отношение к рабам), на другом — тотальная нетерпимость, реализующаяся во враждебных, насильственных действиях. Между этими полюсами располагается спектр промежуточных ступеней, различающихся по степени интенсивности выражения нетерпимости: от мягкой, скрытой нетерпимости с постепенным ужесточением, с переходом к жесткому открытому неприятию.

Активизация потенциала социальной нетерпимости обусловлена комплексом факторов объективного и субъективного характера, усиливающих свое воздействие в периоды социальных кризисов. Наиболее значимая роль среди них принадлежит социально-экономическим факторам, способствующим углублению имущественного неравенства, крайней поляризации социальных классов и их интересов, что, безусловно, обостряет вектор нетерпимости в отношениях между ними. Драматические последствия Октябрьской революции для большей части населения Российской империи выразились в том числе в падении жизненного уровня и резком снижении социального статуса тех социальных групп, которые относились к элитным в царской России. Новая власть формировала недоверие, неприятие к прежней элите и тем социальным институтам, которые ее обслуживали.

Перевод социальной нетерпимости из ментальной установки в практические действия возможен при наличии субъективных факторов — носителей идей нетерпимости: с одной стороны, элиты, продуцирующей идеологию нетерпимости, с другой — маргинальной части общества. Некоторые политические силы активно используют механизмы формирования установок «свой — чужой» для увеличения численности своих сторонников и наращивания политического капитала¹. Большевики, пришедшие к власти в России в октябре 1917 г., относились именно к таким силам. Они умело использовали наиболее уязвимые социальные группы, в коллективном сознании которых легко разжигаются неприязнь и нетерпимость. К таковым относятся маргинальные слои населения, менее всего адаптированные к изменившимся условиям, наиболее отчужденные от ставших главными прагматических ценностей модернистского общества — богатства и власти.

Социальная нетерпимость — явление, которое нельзя объяснить ни физическими, ни физиологическими, ни даже психологическими условиями существования. Она детерминируется преимущественно условиями социализации и поэтому является сугубо общественным феноменом. Соответственно, понятие социальной нетерпимости характеризует специфически человеческие формы поведения. Насилие выступает ее крайней, радикальной формой. Таким образом, она более широкое понятие по отношению к понятию «насилие». Если нетерпимость, как мы уже отмечали, есть особое проявление общественного сознания и одновременно определенная разновидность социального действия, т. е. это и внутренняя готовность к деструктивным действиям по отношению к иной (отличной от моей) социальной группе, внутренний потенциал негативной энергии к ней, иногда скрытый, завуалированный, иногда откровенно демонстрируемый, и различные виды социальной практики, то насилие — вид социального действия, когда осуществляется актуализация намерения нанести ущерб объекту нетерпимости.

Ярчайшим примером проявления социальной нетерпимости стала борьба советской власти с религией и церковью. Ее важным эпизодом является обновленческое движение, умело использованное советской властью для формирования нетерпимости в отношении религии и церкви. Пик его приходится на начало 20-х гг. XX в., а истоки связаны с революцией 1905—1907 гг. Еще в марте 1905 г. так называемая группа 32-х священников обнародовала записку «О неотложности восстановления канонической свободы православной церкви в России». Впоследствии именно эта группа стала ядром и направляющей силой либерально-обновленческого движения

в русском православии. Здесь мы видим сочетание конфессиональной и классовой нетерпимости, активно направляемой и организуемой советской властью. Уже в первые дни февральской революции 1917 г. некоторые священники из этой группы организовали Всероссийский союз демократического православного духовенства и мирян под председательством священника Д. Я. Попова. Его секретарем стал протоиерей А. Введенский. Эта организация ратовала за более широкое участие приходского духовенства и мирян в деятельности церкви и церковном управлении. Но в то время широкой поддержки действия союза не получили.

Время для торжества церковной оппозиции (не без помощи новой власти) наступило, когда иерархи Русской православной церкви (РПЦ) вступили в борьбу с советским правительством. Осенью 1921 г. появляется декрет патриарха Тихона, запрещавший под угрозой самых крайних церковных кар какие бы то ни было новшества в церкви. Ответом на него стала активизация деятельности той части духовенства, которая выступала за проведение реформ. Их называли «обновленцами». Очевидно, что обновленцы хотели завоевать доверие новой власти, используя мотив неприятия большевиками старой, царской элиты и РПЦ, которая воспринималась неизменно как «прислужница царизма». Делалось это под прикрытием религиозной риторики. В основе идеологии обновленцев лежал религиозный мистицизм, правда, весьма специфический. Испытания, постигшие русское православие в годы революции и Гражданской вой-ны, мыслились как промыслительные, посланные Богом для необходимого очищения от скверны прошлого, затронувшей и церковь. Новое государство, как констатировали обновленцы, враждебно старой религиозной «служанке самодержавия», но в этом виновата она сама, до 1917 г. поддерживавшая угнетение и насилие. Таким образом, получалось, будто большевики, сознательно богоборствуя, проявляя крайнюю нетерпимость к православию, на деле выполняют заветы Божии, являясь неким вместилищем Божией благодати и строителями царства Божия на земле.

Желая поддержать в сознании масс иллюзию о своем лояльном отношении к церкви, большевики живо откликнулись на обновленческое движение, которое, по терминологии партийных документов тех лет, «выступало против контрреволюционной деятельности руководства православной церкви во главе с патриархом Тихоном»². Обновленцы провозгласили принцип лояльного отношения к советской власти, в связи с чем Л. Д. Троцкий в письме членам Политбюро от 15 мая 1922 г., прямо указывал, что «сейчас мы, разумеется, полностью и целиком заинтересованы в том, чтобы поддержать сменовеховскую церковную группу против монархической, ни на йоту, разумеется, не отступая от нашего государственного принципа об отделении церкви от государства...»³. Прессе было предложено давать как можно больше информации о сменовеховском движении в церкви, «всемерно оглашая, подчеркивая и комментируя сменовеховские голоса»⁴.

В фондах ведомственного архива Федеральной службы безопасности по Республике Мордовия хранятся весьма интересные документы, указывающие на то, что власти не только «всемерно оглашали, подчеркивали и комментировали», но и сами принимали участие в формировании этой нетерпимости, организации обновленческих общин. 8 октября 1925 г. начальник Нижегородского губернского отдела ОГПУ получил из Москвы следующее письмо: «На ваш запрос о разрешении священнику Адаменко В. организации в Сарове женской и смешанной обновленческой общины СО ОГПУ разрешает организацию вышеуказанной общины и предлагает тщательно проследить за их деятельностью»⁵. 2 ноября 1925 г. в Нижегородский отдел ОГПУ из Пензы поступило письмо, свидетельствовавшее о тщательной подготовке к организации обновленческой общины в Сарове. «Не предрешая вопроса о невозможности организации в Сарове обновленческой общины, — говорится в письме, — Пензенский губернский отдел ОГПУ просит ответить на ряд вопросов, без чего мы затрудняемся приступить к практическому проведению всего этого дела в жизнь.

Для нас прежде всего необходимо знать:

1. Является ли поп Адаменко вашим сексотом?

2. Если да, то как мыслит он организацию первичной ячейки из нескольких своих общинниц, которые, очевидно, проживают в Сарове?

Каким образом он намерен приступить к работе, являясь в Сарове посторонним человеком и не имея у себя последователей, на которых он мог бы рассчитывать в своей работе?

Все эти вопросы принимают особо острый характер, потому, что в наших глазах Саров является таким религиозным центром, где наиболее трудно привить обновленчество»⁶.

Документы из архива ФСБ показывают, какой мощный удар обрушился на монастыри, многие из которых выступили против вхождения в обновленческую церковь. За насельниками монастырей было установлено пристальное наблюдение со стороны органов ОГПУ. Архивные документы раскрывают суть методов, с помощью которых монастыри принуждались к прекращению деятельности. В докладе уполномоченного ОГПУ по Саранскому уезду говорится: «Все это складывается с помощью определенного нажима соответствующих органов в смысле оплаты помещения и других законных налогов, конечно, к этому присовокупляя работу наших осведомов, монашество поставлено в определенные рамки, что и заставляет их идти на разные уступки»⁷.

Документы показывают, как добивались этих уступок. Например, стоило Чуфаровской религиозной общине на своем собрании 14 сентября 1923 г. принять решение «не подчиняться: а) высшему церковному совету в Москве как обновленческому; б) Пензенскому Епархиальному управлению и местному благочинию как обновленческим и объявить себя согласно декрета от 23/I 1918 г.. автономной в делах веры»⁸, как 9 января 1924 г. помощник прокурора Пензенской губернии Антонов прислал отношение о выселении этой общины из занимаемых помещений в семидневный срок⁹. Правда, пока речь не шла об окончательном закрытии: было предложено переселиться в Куриловский женский монастырь. Но и там «строптивых» монахинь, к которым прочно «приклеилось» определение «реакционное духовенство», не оставляли в покое. За ними было установлено тщательное наблюдение и, как видно из документов, дело шло к закрытию монастыря.

Таким образом, анализ феномена социальной нетерпимости позволяет констатировать в качестве сущностной характеристики ее амбивалентную природу. С одной стороны, она проявляется в конфронтационных, враждебных и даже насильственных действиях, с другой — представляет собой прикрытое выражение слабости перед теми, против кого она направлена. Высокий уровень социальной нетерпимости детерминирует деструктивные процессы в обществе, однако ее полное отсутствие может быть опасно и чревато проникновением в общественное сознание идей и норм, нарушающих социальное равновесие.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ См.: Радиков И.В. Нетерпимость и ксенофобия как угроза стабильности и безопасности России // Общество. Среда. Развитие. Вып. 1. 2011. С. 93.

² См.: Изв. ЦК КПСС. 1990. № 4. С. 197.

³ Там же. С. 196.

⁴ Там же. С. 196.

⁵ Архив Федеральной службы безопасности Республики Мордовия. Д. 9—4. Л. 117.

⁶ Там же. Д. 9—4. Л. 94.

⁷ Там же. Л. 22.

⁸ Архив ФСБ РМ. Д. 9—4. Л. 9.

⁹ Там же. Л. 13.

Поступила 16.12.2014.

A. I. Belkin, S. N. Kontorovich. Some Aspects of the Phenomenon of Social Intolerance in a Region

The paper provides an analysis of the phenomenon of social intolerance. It is emphasized, that it is impossible to assess intolerance only as a negative phenomenon: it is ambivalent and functionally inconsistent. On the one hand, intolerance manifests itself as hostility, a display of power; on the other hand, it covers weakness before those at whom it is directed. Under certain circumstances, it can act as a catalyst of destructive social processes and as a mechanism that creates barriers to phenomena that threaten a healthy social climate. The author identified and analyzed the characteristics of destructive relationships. On the basis of this analysis, a definition of social intolerance was given. Attention is drawn to the complexity and diversity of this phenomenon; its structure was revealed. The authors stressed that fulfillment of the potential of social intolerance is caused by a set of factors, both objective and subjective ones, increasing its influence in times of social crises.

The facts from the history of Mordovia associated with the development of the Renovationist movement in the Orthodox Church are taken as an example of social intolerance. A brief description of the Renovationist movement is given; the paper explains why it was supported by the authorities, it shows how the authorities formed destructive attitude towards the Orthodox Church consciously developing social intolerance. Through the analysis of archival materials about the struggle of the Soviet authorities with the monasteries located in the territory of Mordovia, methods of stirring up social intolerance were identified.