З. В. Вердиханова. «Цветные революции»: теории и технологии

З. В. ВЕРДИХАНОВА

«ЦВЕТНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ»: ТЕОРИИ И ТЕХНОЛОГИИ

ВЕРДИХАНОВА Залина Вердихановна, главный консультант отдела по связям со СМИ и общественным коммуникациям Управления общественных связей и информации Центральной избирательной комиссии Российской Федерации (г. Москва).

VERDIKHANOVA Zalina Verdikhanovna, Chief Consultant at the Department of Media Relations and Public Communications, Office of Public Relations and Information of the Central Election Commission of the Russian Federation (Moscow, Russian Federation).

© Вердиханова З. В., 2016

Ключевые слова: «цветная революция», ненасильственный конфликт, демократический транзит, политический конфликт

Key words: color revolution, non-violent conflict, democratic transit, political conflict

В статье дана попытка исторического анализа теоретических оснований формирования сценария «цветной революции». «Цветная революция» представлена как разновидность политического конфликта, дан краткий анализ технологического цикла «цветной революции».

The paper attempts to give a historical analysis of the theoretical grounds for constructing a scenario of a “color revolution”. A “color revolution” is presented as a kind of political conflict; a brief analysis of the technological cycle of a “color revolution” is also given.

Маркер «цветной революции» уверенно шагает по карте мира второе десятилетие ХХI в. Стремительные темпы развертывания «цветных» процессов свидетельствуют об отлаженном механизме успешной деятельности не только жадной до денег и свободы молодежи, но и опытных полит-технологов. «Цветные революции» не являются технологией в чистом виде, ни coup d'etat, ни тем более революцией. Для свершения «цветной революции» необходимым образом должны сойтись определенные внутриполитические, экономические и геополитические предпосылки, на которые можно наложить скоординированный набор операций и технологий, обреченных на кратковременный успех.

Наброски сценариев «цветных революций» придумали еще в конце 80-х гг. ХХ в., когда так называемые «бархатные» сезоны с особым успехом прошли в Европе на волне неприятия СССР. Но в тот момент произошла кардинальная ломка целой политической системы, и мы можем говорить, что в этом была именно революционная составляющая. В «цветных революциях» нулевых годов она почти не просматривается. В результате предельного обострения противоречий одна политическая элита сменяет другую. Происходит столкновение субъектов политики по поводу политически значимых целей и перераспределения властных ресурсов. Имеются субъекты и объект конфликтного взаимодействия, есть объективно складывающаяся конфликтная ситуация, сформулированные позиции сторон, динамика развития конфликта, смена развития конфликта, т. е. присутствует весь набор характеристик, по которому мы можем обозначить феномен «цветной революции» как особое проявление политического конфликта.

Существует набор критериев, согласно которым можно рассматривать «цветные революции» как политический конфликт: публичный и открытый характер проявления противоборства сторон, всеобщая значимость (в конфликте затрагиваются интересы широких слоев и групп), институциональная организованность субъектов конфликта, символическая идентификация, общая политическая напряженность, наличие конфликтующих лидеров или групп. Конфликт разворачивается в определенной среде или конфликтном поле за достижение конкурентной цели, которую преследуют субъекты.

Мы можем говорить об осуществлении «цветной революции» как игры с нулевой суммой, где победитель получает столько, сколько проигрывает соперник. Функциональная направленность такого переворота — самый неоднозначный показатель, который вскрывает разрушающую силу этого процесса. «Цветная революция» сложна тем, что провозглашенные демократическое движение и обновление приводят к противоположным результатам. Процесс развивается неоднозначно. Казалось бы, идет борьба акторов за нарушенные в рамках избирательной кампании права, «цветная революция» приводит во власть новую элиту — следовательно, процесс должен носить конструктивный характер (преодоление застоя и снижение уровня политической напряженности). На деле оказывается, что «цветная революция» имеет деструктивную функциональную направленность, а именно: создает угрозу социальной системе, подрывает взаимное доверие сторон и доверие населения к власти, тем самым усугубляя политический кризис, но не преодолевая его. Провозглашенный переход к демократическому переустройству не реализуется.

Т. Карл и П. Шмиттер в начале 90-х гг. ХХ в. описали детали подобного процесса: «Никогда не утверждалось, что во всех странах, где меняются лидеры, либерализуются отдельные аспекты политической жизни, принимаются новые конституции и начинают проводиться альтернативные выборы, происходит смена режима… Никто никогда не утверждал, что режимный транзит всегда означает переход к демократии. Напротив, в литературе, посвященной исследованию различных типов транзита, ясно говорится, что даже после начала режимных изменений траектории развития могут быть самыми разными: одни страны будут двигаться к консолидации демократии, другие — к некой новой форме авторитарного правления»1.

Важным элементом «цветной революции» является так называемый внешний фактор, управляющий процессом. Многие такие революции произошли на самом большом материке (Евразии), и на то есть свои причины. Исторически борьба за контроль над ним ведется уже не первое столетие. Известная идея прорыва в Евразию, где сосредоточено подавляющее большинство энергетических ресурсов, состоит в том, что островная Великобритания и заокеанские США должны утвердиться на материке и не остаться в изоляции от мирового политического процесса. В XIX в. в контексте противостояния морских и континентальных держав проект распада Российской империи, которая была сильной континентальной державой Евразии, активно разрабатывался стратегами геополитики Британской империи. Наиболее уязвимым местом России был признан Кавказ. Туда начались поставки оружия, а после Крымской войны в 1856 г. созданы черкесские комитеты, активно поддерживаемые западными партнерами. В 1922 г. усилиями большевиков комитеты были устранены, идеологи бежали в Европу2.

Британский географ и геополитик Х. Дж. Маккиндер в начале XX в. разработал концепцию так называемого центра мира, или Heartland («срединная земля»)3. Он обозначил центром мира центр Евразии — зону между Кавказом и Сибирью. Его опасения вызывал тот факт, что эта зона может самоорганизоваться и стать полностью суверенной, что даст возможность СССР оттеснить островные государства от управления мировыми ресурсами и участия в мировом политическом процессе. Тогда мир был на пороге Второй мировой войны, Х. Дж. Маккиндер выразил опасения по поводу возможного альянса сильнейших континентальных игроков — СССР и Германии. Идея состояла в создании фронта государств в Евразии, способных препятствовать образованию подобных коалиций. Последователем Х. Дж. Мак-киндера в американской традиции стал Н. Дж. Спикмэн, который развил эту теорию и обратил особое внимание на прибрежный пояс Евразии. Он предложил создать союз государств, которые станут буферной зоной между СССР и Северным, Черным, Каспийским и Средиземным морями и оттеснят государство от Европы на восток4. На современном этапе истории США наглядно демонстрируют мировому сообществу, что идеи Х. Дж. Маккиндера и Н. Спайкмена не забыты и активно внедряются в современную политическую практику на примере «цветных революций» на постсоветском пространстве.

Возник закономерный вопрос, как сформировать подконтрольные политические режимы таким образом, чтобы мировым сообществом этот проект воспринимался как реализация свободного народного волеизъявления? Нужна была управляемая и запрограммированная псевдореволюция, но революции всегда стихийны и малоуправляемы. Следовательно, необходимо создать технологический конструкт, помещенный на определенном этапе в конфликтное поле того или иного государства при обязательном условии формирования в этом политическом пространстве внутриполитических, экономических и геополитических предпосылок для реализации проекта. Именно наличие этих предпосылок позволяет говорить о том, что «цветная революция» не является технологией в чистом виде, а зависит от некоторых объективно складывающихся предпосылок политического и экономического развития того или иного государства.

Главная цель «цветной революции» как минимум смена политической элиты в стране, как максимум — демонтаж старого политического режима и селекция новой системы управления, подконтрольной внешней силе в лице американского правительства. Для успешной реализацииэтой цели ведется определенная подготовка: формируется конфликтное поле, рекрутируются участники процесса (в основном из среды молодежи). Процесс подготовки консолидируется вокруг неправительственных организаций, позиционирующих себя как общественные институты по изучению и развитию демократии.

В 80-е гг. ХХ в. правительство Р. Рейгана стало активно финансировать проекты по созданию и реализации ненасильственных переворотов через организованную сеть ассоциаций и организаций. Эта мера была направлена в первую очередь против СССР. Выступая проводниками демократии, сетевые структуры явились основными рычагами влияния США на переформирование недружественных политических режимов. Принцип сетевой организации ассоциаций был выбран неслучайно. Он обладает рядом преимуществ: снижаются транзакционные издержки, компоненты сетевой структуры легче поддаются распространению и внедрению новых навыков, знаний и технологий, происходит эффективный процесс коммуникации, отрабатывается механизм обратной связи.

Эти организации условно можно разделить на несколько групп: «кузница кадров» — структура рекрутинга и подготовки технических менеджеров «цветных революций»; «аналитический центр», который осуществляет выработку генеральной стратегии сопротивления и предварительный мониторинг политической ситуации в стране; «финансовый кластер» — фонд, основная задача которого состоит в аккумуляции капитала будущих революционеров. Среди наиболее известных организаций, основной задачей которых обозначена поддержка демократии в бедных странах мира, можно назвать USAID (United States Agency for International Development), USIP (The United States Institute of Peace), NED (National Endowment for Democracy), ICNC (International Center on Nonviolent Conflict), Freedom House, The Jamestown Foundation, Heritage Foundation, The Aspen Institute, The Albert Einstein Institution, сеть Дж. Сороса Open Society Foundations (OSF). Конечно, многие из этих ассоциаций берут на себя функции всех трех групп.

За несколько лет до ключевого события, которое должно стать формальным поводом «цветной революции», в стране формируются ячейки упомянутых организаций. Обычно такое событие — президентские или парламентские выборы. Технические менеджеры осуществляют работу в среде студенческих групп и сообществ, создаются молодежные протестные движения, аккумулируется капитал будущего сопротивления. Американский исследователь и автор теории ненасильственного сопротивления Дж. Шарп называет этот предварительный этап «реалистичным планированием»: необходимо понять общественные настроения и выбрать время для выступления активистов и реализации механизмов сопротивления5. Одновременно с первыми акциями сопротивления формируется лояльный «революционерам» международный информационный фон, который работает как манипулятивная технология в условиях глобального информационного общества. Все протестные акции, как считает Дж. Шарп, должны носить не кратковременный, а долгосрочный характер.

Даже беглый анализ «цветных революций» ХХI в. наглядно демонстрирует, что в сценариях всех этих протестных движений есть закономерности эскалации напряженности с участием масс, большую часть из которых составляет молодежь. Одним из первых примеров реализации технологии ненасильственного сопротивления с широким привлечением молодежи стала «бульдозерная революция» в Югославии в 2000 г. После ее успеха многие из лидеров молодежного протестного движения «Отпор» стали сотрудниками Freedom House, чтобы «перенести» накопленный опыт политической манипуляции на карты других государств и обеспечить им необходимую поддержку.

По аналогичному технологическому циклу прошла Грузия в 2003 г., где за два года до «революции роз» была создана молодежная организация «Кмара» («Хватит»), по своему характеру, программе, символике и методам сопротивления абсолютно копировавшая успешный сербский «Отпор». На Украине накануне «оранжевой революции» стало набирать популярность молодежное движение «Пора», в Киргизии — «Кел-Кел» («Возрождение»). Подобные студенческие организации-клоны создавались и создаются по сей день: движение «Оборона» в России, «Зубр» в Белоруссии, «Йок» в Азербайджане, «Больга» в Узбекистане, «Мьяфт» в Албании, «Гонг» в Хорватии, «Гахара» в Казахстане. Между организациями происходит постоянный контакт и обмен опытом в рамках международного сотрудничества. Как показал опыт многих «цветных революций», подготовленный и спланированный технологический цикл ведет к достижению поставленных целей, происходит результативное противодействие источнику власти, влекущее за собой смену политических элит и дестабилизацию государственного строя. Избежать «цветной революции» можно, и такой опыт есть у России и Белоруссии. Необходимо создать механизмы, ломающие технологическую схему проекта с привлечением представителей активной студенческой молодежи к ее реализации.

Парад «цветных революций» на постсоветском пространстве наглядно демонстрирует стремление «атлантической цивилизации» утвердиться в Евразии и ослабить Россию. Однако ни одна «цветная революция» не выросла в долгосрочный успешный проект. Но попытка создать перманентную буферную зону нестабильности в регионе у границ России реализована полностью. Механизм работает, а это значит, что создан прецедент вскрытия национального суверенитета изнутри. «Цветная революция» запрограммирована, но технологический цикл ее всегда накладывается на определенные политические условия, поэтому есть возможность влиять на нее, выработав эффективные механизмы противодействия.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Karl Т., Schmitter P. Models of Transition in Latin America, Southern and Eastern Europe // Intern. Social Science J. 1991. ¹ 43. P. 269—284.

2  См.: Lasta А. Les révolutions de couleur en Eurasie. URL: http:// alexandrelatsa.ru/2015/04/nouvelles-revolutions-de-couleur-vers-plus-de-violence (дата обращения: 24.10.2015).

3 См.: Маккиндер Х.Дж. Географическая ось истории // Полис. 1995. ¹ 4. С. 162—169.

4 См.: Spykman N.J. Geography and Foreign Policy // The Amer. Polit. Science Rev. 1938. Vol. 32. ¹ 1. P. 28—39.

5 См.: Шарп Дж. От диктатуры к демократии: концептуальные основы освобождения. М.: Ультра. Культура, 2005. 224 с.

Поступила 30.11.2015.

Z. V. Verdikhanova. “Color Revolutions”: Theories and Techniques

The paper is devoted to theoretical and technological aspects of the “color revolution” phenomenon in modern political practice. The topic’s urgency is caused by necessity of scientific generalization of accumulated empirical material and theoretical understanding of the historical experience of the “color revolutions” in political science. Implementation of the set tasks was achieved by applying the methodology of the institutional approach to the study of this phenomenon to identify general trends and patterns in a variety of examples. A “color revolution” is presented as a kind of political conflict involving the masses. An analysis of the theoretical aspects of the scenario of “color revolutions” was carried out and the implementation stages of the technological cycle of a “color revolution” were outlined basing on the examples of various states.

A “color revolution” is not a pure technique, but it depends on some shape patterns of political and economic development of a particular state. It is not a successful long-term political project, but it creates a permanent buffer zone of instability in the region as well as a precedent of cutting national sovereignty from within. A “color revolution” is programmed, but its technological cycle is always superimposed on certain political conditions, therefore, it is possible to influence it creating effective mechanisms of counteraction.

В статье дан анализ категориально-понятийного аппарата и принципов государственно-частных отношений, аспектов федерального и регионального законодательства в этой сфере. Внимание обращается на поиск нового формата взаимодействия региональных представителей политической и бизнес-элит с императивом выработки целостной концепции по основным позициям этой проблематики.

The paper gives an analysis of categorical and conceptual apparatus and principles of public-private relations, of aspects of the federal and regional legislation in this sphere. Attention is drawn to the search for a new format of interaction between regional representatives of political and business elites with the imperative to develop a coherent conception for the main issues in this field.