В. Н. Романов. К вопросу о российской полиэтнической политарности

В. Н. РОМАНОВ

К ВОПРОСУ О РОССИЙСКОЙ ПОЛИЭТНИЧЕСКОЙ ПОЛИТАРНОСТИ

РОМАНОВ Василий Николаевич, доцент кафедры журналистики Ульяновского государственного университета, доктор философских наук.

В последние годы вновь заговорили о целесообразности возврата к государственному планированию, механизмам управляемой экономики. Говоря об управляемой экономике, необходимо помнить, что все экономически развитые страны используют смешанные формы хозяйственно-экономической деятельности: от прямого государственного управления до участия государства в виде держателей пакетов акций многих ведущих корпораций той или иной страны или трансконтинентальных корпораций. Одновременно создаются широкие возможности для развития индивидуального предпринимательства в сфере услуг и питания, ограничивая доступ в некоторые сферы тяжелой индустрии, науки и культуры. В науке и культуре заложены основы государственной и общественной безопасности, сохранения морали, национальных традиций и духовности сообщества.

Мы не претендуем на детальное рассмотрение взаимовлияния макроэкономических процессов с социально-политическими и культурно-мировоззренческими свойствами цивилизаций. Понимая, что именно они сопряжены с этнической менталь-ностью и национальным мировоззрением, трансформирующимися в мыслительную и поведенческую форму, умышленно не затрагиваем тему этнического предпринимательства. Здесь нет безоговорочного отказа от рассмотрения существования в этническом социуме конвергентированных мыслительных свойств. Тем не менее, имеющиеся некие особые ментально-мыслительные свойства этносов затрагиваются лишь вскользь, как социокультурное наследие.

Последователи В. О. Ключевского связывают с при-родно-экономическими факторами тип хозяйственной деятельности русских, характер земледелия, выбор русскими типа государственности и взаимоотношений с соседними народами. Безусловно, эта позиция не лишена научности и актуальности. Тем не менее, объяснять формирование ментальности народов только ландшафтным фактором, на наш взгляд, недостаточно. В. В. Ильин несколько иначе трактует принципы формирования этнокультурной, в частности, восточной ментальности. В отличие от западных ци-вилизационно-экономических форм развития, он выделяет восточную генеративную основу: выработку политарной (кратократической) жизнепродуктивности. Он считает, что необходимость налаживания затратного воспроизводства на аллювиальных почвах предполагала контингентирование трудовой кооперации, которая в качестве приводных ремней социальности акцентировала такие комплексы, как деспотизм, централизм, администрирование, этатизм, общин-ность. Исторически сплачиваясь, уплотняясь, структурно они воплотили незападный путь развития¹.

В определенной степени выбор способов хозяйственно-экономической жизнедеятельности зависит и от свойств циви-лизационного наследия в социуме. В российском культурном пространстве этим может стать коллективная форма труда, предполагающая более эффективное управление экономикой в суровых условиях жизнедеятельности, чем индивидуальная форма работы. Россия исторически была тесно связана с Востоком политико-экономическими отношениями. Историческая взаимосвязь России и Востока породила не только универсализм духовности российской культуры, но и выковала способы экономического хозяйствования.

Драматизм интеракции Восток—Запад для России проявлялся и в том, что истоки своей судьбы Русь—Россия изначально связывает с Византией, которая на протяжении всей своей истории находилась во внутренних противоречиях и постоянном внешнем противостоянии к Риму. Русь связала себя со всегда стоявшей на подступах к крушению или возвышению социальной системой Византии. Россия связала себя с неустойчивой социальной технологией государственного строительства. Парадоксальным было и то, что у этого старого тела, построенного на разваливающемся фундаменте римской империи, в то же время имелось молодое, сильное и агрессивное в ту пору духовное начало — христианское духовное ответвление — православие. Как и всякая молодая культура, молодой социум и молодая душа, возникшее православие имело собственный культурный потенциал, обладало агрессивным стремлением для реализации-воплощения себя в греко-славянском социуме того времени. Как социальный организм эта духовная система со своим взращенным общественным сознанием византийского толка стала бороться против фальшивого высокомерия Запада, гласящего: падет Рим, и придет конец миру. Поэтому охраняйте Римскую империю и сохраняйте ее в единстве, а раскольников-византийцев гоните прочь. То есть, еще в те далекие времена в Римской империи ковались истоки будущего цивилизационного противостояния и «прозападного» общественного сознания, гласящего, что только консолидация усилий всех римлян против Византии сохранит жизнь на Земле, поскольку византийцы — олицетворение востока и дикости, а значит варварства и зла. Уже тогда Запад (в лице Рима) видел в Востоке (в лице Византии) своего смертного противника — «империю зла», как сказал Запад через сотни лет устами США в адрес СССР, — а в последующие исторические эпохи это отношение трансформировалось во взаимоотношения с «новой Русью» — Россией-СССР. Но византийцы не только не вняли уговорам римлян, более того, создали собственное государство по образу и подобию Римской империи².

Сказанное ведет к осмыслению вопросов приоритетности в цивилизационном процессе России, как в историческом, так и в современном социальном аспекте. Именно возникшая в социальном пространстве Византийской империи восточная духовность сыграла для России одну из ведущих ролей в формировании социальной и политической культуры, а также способов хозяйствования. Возникшие в последующем монастыри использовали способы коллективного (общинного) труда, воспитывали коллективистское (соборное) сознание. Именно эта философско-хозяйственная парадигма в процессе своей эволюции заложила в России основы монастырского способа хозяйствования — коллективизм и общинность. Это связано с тем, что именно общинный труд давал возможность получить больших результатов, чем труд индивидуальный. С точки зрения форм и способов хозяйствования монастыри в России, по-существу, были крупными коллективными сельхозпроизводителями-колхозами. Поэтому в голодные годы в России светская власть всегда обращалась к монастырям за помощью в поставках хлеба и других продуктов. Именно поэтому в годы коллективизации в СССР «монастырская» хозяйственная структура в виде колхозов была поддержана большинством народов. С конца 80-х гг. ХХ в. современные российские «евроцентристы» и антикоммунисты начали борьбу с коммунистической (как им кажется) идеологией коллективизма, «общинной» по своей содержательности и формой жизнедеятельности. Как и «западники» 30—50-х гг. XIX в., и эти реформаторы никак не могут осознать парадигму российского социального сознания, сформированного православной церковью в русском этническом социуме в течение тысячелетия, а в многоэтническом российском сообществе это мировоззрение подкрепляется еще и трудовыми традициями ислама, буддизма и язычества.

В советский период страны общинная идеология «природопользования» претерпела «светскую» социальную трансформацию в виде колхозов, которые привели страну к значительным успехам и в технологии сельхозпроизводства, и в духовно-культурном прогрессе. Дух «коллективизма» в идеологии коммунизма был не чем иным, как идеологией «общинности» православной церкви, а также в некотором трансформированном виде и ислама. С точки зрения гносеологии, если рассмотреть духовно-организационную парадигму деятельности в пастве православия и парадигму «коммунистичности» в миру, то можно вывести почти что «слепок» двух парадигм: только одни действуют в духовном мире, другие — в светском.

Уже по прошествии веков некоторые идейные ответвления католицизма стали проповедовать идеи накопительства, стяжательства, облекая их в формулировки о «свободе личности». В то же время в православном и в исламском мире идея «свободы» воспринимается как свобода от греха. Ведь в современном теологическом пространстве только католицизм и некоторые его ответвления проповедуют дух индивидуализма, но и эти проповеди в последние века претерпевают содержательную трансформацию.

По поводу восточных политарных культур, коллективных способов хозяйствования и западного индивидуализма, част-нособственничества специалисты разных областей социального знания размышляют давно. В. В. Ильин, полагает, что «европеизм» и «азиатчина» — квалификации не цельные, не одномерные, не плоскостные. «Европеизм» неправильно напрямую связывать с «культурой», «просвещением», «прогрессом», равно как «азиатчину» — с «неразвитостью», «отсталостью», «регрессом». Качества лидерства, пионерства, превосходства применительно к цивилизациям транзитивны; степенная дилемма «отставание» — «опережение» не константа. Было время, когда Восток был «неизмеримо выше Запада не только благодаря превосходству своей цивилизации, но и благодаря гораздо более высокому уровню хозяйственной жизненной энергии. Соответственно в настоящий момент Япония превосходит США по компьютерным технологиям, США опережает Германию, но Германия, в свою очередь, не имеет равных себе в механике. Таков капитальный закон сохранения: в одном месте убудет, а в другом прибудет»³.

Высший смысл русские мыслители всегда искали за пределами реального мира. Порок органической модели цивилизаций, уподобляющий социальный прогресс индивидуальному росту, заключается в иллюзорности аналогии: не удается ввести ясных оснований апогея и перигея состояний социумов, задать понятие поворотных, развилочных, кульминационных точек развития; установить циклику фазовых изменений⁴.

Взаимосвязь Востока и Руси берет свое начало с первых опытов создания своей государственности. Первые образцы подобного созидания она (Русь) получила из рук властителей Золотой Орды и Византийской Империи. Хотя отношения с Византией у Руси были налажены раньше, чем до нашествия монголов, но собственного опыта и теоретических знаний в государствостроении русичам не хватало для имперо-строения. С приходом в этносферу русских Золотой Орды, совместное с монголами соуправление государством стало для русских огромной школой имперостроения. Безусловно, и это детерминирует приоритеты развития общественного сознания, формирования способов хозяйственного развития, эволюционных особенностей народов России.

О феномене культурной и этноэкономической предрасположенности народов ученые спорят давно. Их взгляды по этому поводу значительно отличаются друг от друга. В одних случаях этот феномен объясняется вынужденным характером этнического предпринимательства, в других — определяет как «тотальное освоение территории под собственные экономические уклады»⁵.

Как бы там ни было, этническое сознание способствует мобилизации этносом своих внутренних ресурсов и оказывает содействие эволюции мыслительных свойств этнического субъекта, будь это предпринимательские черты, или же иные интеллектуальные особенности человека.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Ильин В. В. Российский цивилизационный космос // Российская цивилизация: содержание, границы, возможности. М., 2000. С. 28—29.

²  См.: Боголюбов Н. Ислам, его происхождение и сущность по сравнению с христианством. Самара, 1881; Браславский Л. Ю. Ислам в Чувашии. Чебоксары, 1997.

³ Ильин В. В. Российский цивилизационный космос... С. 37—38.

⁴ Там же.

⁵ См.: Андреев А. Этническая революция и реконструкция постсоветского пространства // Обществ. науки и современность. 1996. ¹ 1. С. 111.

Поступила 08.12.06.