Е. В. Еремина. Социальная идентичность: проблемы региональной идентификации

Е. В. ЕРЕМИНА

СОЦИАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ: ПРОБЛЕМЫ РЕГИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ

ЕРЕМИНА Екатерина Витальевна, доцент кафедры государственного управления и социологии региона Пензенского государственного университета, кандидат социологических наук.

Ключевые слова: социальная идентичность, региональная идентификация, пространство региона, социальные отношения

Key words: social identity, regional identification, regional space, social relations

Совокупность представлений человека о своем месте в обществе, ценностях и поведенческих моделях, которые утверждаются на основании соотнесения себя с общественно значимыми культурными ориентирами и ролевыми функциями в социальной среде формируют социальную идентичность. Последняя представляет собой феномен, возникающий от осознания своей принадлежности к различным социальным группам, в которые включается человек в течение своей жизни, и понимания того, что он является частью определенной системы и занимает в ней бесспорное место. Новое звучание проблема социальной идентичности получает сегодня, когда радикальные социальные изменения происходят во всем мире.

Следует отметить, что, с одной стороны, существенные изменения в социальной идентичности и ее составляющих являются следствием экономических, политических и культурных перемен, с другой — они сами приводят к значимым общественным трансформациям. В современной России дискурс идентичности имеет свои особые измерения не только из-за сложных и пока не решенных проблем циви-лизационной идентичности современной России, но и из-за механизмов деконструкции и преодоления тех паттернов нашей «постсоветской» социальной идентичности, которые становятся препятствием на пути модернизации страны¹. Феномен кризиса социальной идентичности, особенно национальной, на который указывает ряд авторов², проявляется в том, что люди не соотносят себя с какой-либо социальной группой. Таким образом, с одной стороны, усиливается чувство исторической, гражданской, социальной разобщенности и разрыва преемственности с традиционными устоями и ценностями; меняется состав релевантных групп; общественные институты, ранее занимавшие значительное место в системе ценностей и жизни каждого человека (семья, государство), теряют свою значимость, видоизменяются. С другой стороны, появляется множество новых, «глобальных», символов и ценностей, которые с помощью технологических средств коммуникации легко преодолевают национальные границы и позволяют каждому индивиду ощущать связь как с близкими людьми (вне зависимости от их местонахождения), так и со всем остальным человечеством.

Ускорение темпов технологических и социальных изменений, рост общей нестабильности привели к тому, что в современном обществе нет замены одних стабильных образцов, традиций другими, столь же стабильными. Можно фиксировать состояние постоянной нестабильности, сомнения, а также множественности информационных потоков, контактов, существующих и вновь появляющихся интегративных социальных стандартов. В условиях быстро меняющегося общества неустойчивость и пластичность социальной и личной идентичности становятся вполне закономерными³.

Особенно отчетливо эта тенденция проявляется в связи с усиливающимися процессами глобализации, информатизации и виртуализации. Географические, национальные, политические границы ослабевают, Интернет делает возможным коммуникацию и построение социальных сетей и сообществ не только по территориально-национальному, языковому, социально-экономическому или институциональному принципам, но и на основе общих целей, интересов, возможностей и средств самовыражения. Такие сообщества более гибкие по сравнению с традиционными структурными составляющими общества, не имеют барьеров по сравнению с традиционными социальными группами, сформированными по территориальному, профессиональному, этническому, государственно-политическому, экономическому принципам (жители города, сограждане, акционеры компании, политические партии, сотрудники органов государственной власти, бизнес-сообщество, семья, церковная община, ученое сообщество и т. д.)⁴.

Понятие «социальная идентичность» чаще всего понимают как социальное чувство индивидуума, которое заставляет его ассоциировать себя с определенной социальной группой на том основании, что у нее есть общие интересы и признаки. Это может быть расовая или этническая группа, профессиональная или имущественная, классовая или образовательная. В этом же ряду находится и региональная (территориальная) идентичность — солидарность с земляками по причине совместного проживания на одной территории в данный момент или в прошлом. Такая идентичность выражается в причислении себя к жителям определенной местности, района, города и т. д.⁵ Можно сказать, что региональная идентичность — это мысли и чувства субъекта по отношению к региону, которые формируют территориальную принадлежность индивида.

Региональная идентификация имеет несколько уровней по «матрешечному» принципу: идентификация с локальной социальной общностью (городом, областью) или более крупной региональной структурой (макрорегионом, государством). Региональную идентичность подразделяют на объективную и субъективную. В объективном плане региональная идентичность часто выступает как процесс интерпретации региональной уникальности, когда регион становится институционализированным в определенном виде сообщества. Этот процесс обусловлен и поддерживается дискурсивными практиками и ритуалами и состоит из производства региональных границ, системы символов, смыслов и институтов.

В субъективном плане региональная идентичность выступает как осознание интересов, индивидуальных когнитивных механизмов, мотивации индивида, которые лежат в основе формирования межличностных связей, групповых и межгрупповых феноменов в терминах их преимущественного порождения коллективным региональным сознанием. Обратим внимание на тот факт, что понимание идентичности как категории, обозначающей переход объективности в субъективность и наоборот, — важный методологический момент и для определения категории экономико-социологического регионального интереса. Следовательно, региональная идентичность человека отчетливо проявляется на двух уровнях: личностном (соотнесение «самости» человека и региона (интеллектуальные, духовные, эмоциональные и другие явления) и их материальной средой) и социальном (осознание человеком своей принадлежности к региональному сообществу, представление о тождественности и целостности которого формируется в рамках социального взаимодействия).

С одной стороны, региональная идентичность (идентификация) локализует жизнь человека и сообщества в определенном пространстве, делает эту жизнь понятной, комфортной и безопасной в «своей» внутренней среде. С другой стороны, в процессе региональной идентификации в рамках российской государственной структуры постоянно происходит сравнение «своей» части страны с «другими» частями, «своих» людей — с «чужими». Вместе с этим принадлежность к части позволяет человеку и сообществу находиться в различных отношениях с более «значительным» социальным пространством страны, ощущать свое место в системе социальных отношений⁶.

Региональная идентичность во многом схожа с другими видами идентичности (национальной, этнической, культурной, профессиональной и пр.). Она тоже во многом опирается на социальные мифы об особых качествах местообитания; ее выраженность в основном зависит от наличия и поддержания коллективной памяти, сложившихся ценностей и норм; она проявляется в конструировании ее обладателями неких самообразов, в создании специфических черт быта (особенностей одежды, словаря, диеты и т. п.). Сам факт совместного проживания неизбежно порождает у земляков сходные социальные черты.

Необходимо отметить, что региональная идентичность находится в сложных отношениях с идентичностями другого рода. Полагаем, что это отношения конкуренции, а зачастую и антагонизма. Например, чем сильнее этническая идентичность, тем слабее региональная или классовая.

Для многих социологов региональная идентичность сильно «заслонена» этнической, которая кажется им гораздо более мощной; региональная идентичность часто выглядит как некое производное от этнической, возникающее только там, где этнические идентичности пересекаются на территории и порождают конфликт территориального характера. Это неверно, у этих идентичностей (региональной и этнической) совершенно разные основания, механизмы развития, их совпадение друг с другом есть частный случай. Стоит подчеркнуть, что особая роль этнической идентичности — явление довольно новое, еще примерно полтора века назад территориальная идентичность выглядела более яркой, чем этническая, языковая или культурная.

Региональная идентичность — это переживаемые и осознаваемые смыслы и ценности той или иной системы локальной общности, формирующие «практическое чувство» (самосознание) территориальной принадлежности индивида и группы. Вопрос региональной идентичности для них является, по сути дела, важным вопросом. Так, для типично русского населения региональная идентификация определялась, как правило, не столько его национальной (русский), сколько территориальной принадлежностью со специфическими социальными, психологическими и культурно значимыми признаками.

Региональную идентичность можно сменить. Это существенно отличает ее от этнической и расовой. Однако утрата одной региональной идентичности и обретение новой занимает порою срок, сопоставимый с жизнью поколения, и сельские жители весьма трудно привыкают к городскому образу жизни. Более того, не раз было отмечено, что именно в диаспоре, на новом месте жительства, сильнее всего проявляет себя прирожденная региональная идентичность. Именно в контактах с «чужаками» ее обладатель остро чувствует ее присутствие в своей ментальности, именно среди новых территориальных соседей она приобретает особую ценность как средство отыскания союзников, именно здесь она напоминает о себе часто в отличие от проживания в знакомой с детства монолитной среде, где региональная идентичность может не подвергаться испытаниям долгие годы и потому как бы дремать, порождая иллюзию своего исчезновения. Эти столкновения новой и старой региональной идентичности, колебания в ее актуальности для обладателя составляют важный «сюжет» социальной деятельности индивида.

Региональная идентичность далеко не всегда означает солидарность ее обладателей друг с другом. Подобно тому, как обладатели одинаковой профессиональной идентичности могут воспринимать друг друга как конкурентов, а не только как союзников в борьбе за авторитет и ценность своей профессии, «земляки» тоже могут испытывать друг к другу гамму чувств.

Однако региональная идентичность обладает одним важным и положительным свойством — способностью объединять людей разных рас, профессий, уровней образования, а также преодолевать барьеры между этими группами. Это действие вызвано сугубо позитивной «закваской» региональной идентичности: она основана на особо теплом отношении к месту обитания, на памяти о его красотах, удобствах и достоинствах (пусть даже порою вымышленных). Именно такой позитивный настрой позволяет разрушать межгрупповые барьеры, связанные с недоверием, отчужденностью или враждебностью. В этом качестве региональную идентичность стоит культивировать на государственном и общекультурном уровне, разумеется, в тех ее формах, которые не связаны с объединением ради противостояния другим «землячествам».

Не следует противопоставлять идентичность региональную и национальную: они не только мирно сосуществуют, но и дополняют друг друга. Есть основания утверждать, что чувство Родины может быть полноценным лишь при наличии чувства малой родины. Редкие примеры противостояния этих идентичностей следует рассматривать либо как социальную патологию, либо как результат того, что региональная идентичность трансформируется в национальную из-за уже состоявшегося в социуме отчуждения одной части страны от ее целого. Поэтому не стоит видеть в региональной идентичности неизменную угрозу для единства страны. Напротив, ее следовало бы всячески культивировать именно для укрепления целостности государства⁷.

Региональная идентичность очень часто существует в скрытой форме, исследователю приходится извлекать ее из общественного сознания путем опросов, исследования СМИ, анализа исторических источников и т. п. Особенно это типично для России. На вопрос о месте жительства россиянин чаще всего называет свой почтовый адрес, и в результате таких опросов, даже самых подробных, остается представление о некоем ареале, на который распространяются социальные связи респондента. Однако важно помнить, что подобный ареал существует всегда, как и сама региональная идентичность. Если этот ареал не отрефлексирован в сознании, если он не имеет общераспространенного имени, то мы имеем дело с некоей зачаточной идентичностью, которая адресована ареалу, еще не осознанному респондентом в качестве «своего». Но идентичность существует, как существует и подобный ареал, в силу того, что общественный человек всегда осуществляет свои социальные взаимодействия в конкретном окружающем пространстве.

Можно быть уверенным, что такая зачаточная идентичность, возможно, будет актуализирована и станет фактором общественной жизни, как только на соответствующий ей ареал окажется давление, а его целостность подвергнется угрозе. Поэтому не следует обольщаться видимым равнодушием россиян к своей региональной идентичности: вполне очевидное по сравнению с другими странами это равнодушие лишь маскирует существование региональной идентичности, которое может быстро смениться активной фазой под действием исторических или временных обстоятельств.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ См.: Давыдов А.П. Инверсия как культурное основание цикличности в развитии (к вопросу об объекте деконструкции в русской культуре) // Филос. науки. 2010. № 1. С. 25—29; Розов Н.С. Императив изменения национального менталитета // Полит. исслед. 2010. № 4. С. 7—21.

² См.: Лапкин В.В. Модернизация, глобализация, идентичность. Общие проблемы и российские особенности // Полит. исслед. 2008. № 3. С. 50—58; Микляева А.В., Румянцева П.В. Социальная идентичность личности: содержание, структура, механизмы формирования: моногр. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2008. С. 8—47.

³ См.: Данилова Е.Н., Ядов В.А. Нестабильная социальная идентичность как норма современных обществ // Социол. исслед. 2004. № 10. С. 27—30.

⁴ См.: Силина Е.В. О трансформации социальной идентичности в глобальном мире // Гуманит. науки. 2011. № 1. С. 29.

⁵ См.: Смирнягин Л.В. О региональной идентичности // Пространство и время в мировой политике и международных отношениях. Т. 2. М.: МГИМО-Университет, 2007. С. 87.

⁶ См.: Докучаев Д.С. Региональная идентичность российского человека в современных условиях: социально-философский анализ: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Иваново, 2011. С. 9.

⁷ См.: Смирнягин Л.В. О региональной идентичности. С. 91—97.

Поступила 25.01.12.