А. С. Лузгин, В. И. Цыганкова. Характер, формы, экономические и юридические условия бытования земледельческих промыслов нерусского населения Тамбовской губернии в последней четверти XIX в.

А. С. ЛУЗГИН В. И. ЦЫГАНКОВА

ХАРАКТЕР, ФОРМЫ, ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И ЮРИДИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ БЫТОВАНИЯ ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКИХ ПРОМЫСЛОВ НЕРУССКОГО НАСЕЛЕНИЯ ТАМБОВСКОЙ ГУБЕРНИИ В ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВЕРТИ XIX в.

ЛУЗГИН Александр Степанович, министр по национальной политике Республики Мордовия, доктор исторических наук.

ЦЫГАНКОВА Вера Ивановна, старший преподаватель кафедры социальной работы, психологии и социального права Российского государственного социального университета — филиал в г. Дедовске.

Ключевые слова: капиталистические отношения, рынок, сельское хозяйство, купчая земля, крестьяне, землевладельцы, найм, земледельческий промысел, деньги, цена, договор, оплата, отработка, прибыль

Key words: capitalistic relations, market, agriculture, purchase land, peasants, landowners, recruitment, farming, money, cost, agreement, payment, labour-rent, profit

Крестьянские промыслы в России уже не одно столетие привлекают к себе внимание ученых своим положением в хозяйственной жизни населения, особенно сельского. Сам уклад крестьянской жизни с определенной цикличностью занятий земледелием, экономические затруднения подталкивали предприимчивого человека к необходимости использовать межсезонье для других видов деятельности¹.  После отмены крепостного права капиталистические рыночные отношения постепенно получили более широкое распространение в сельском хозяйстве, где основным товаром была земля и свободные рабочие руки. Цены на землю ежегодно росли. Например, если в 60-е гг. XIX в. десятина земли в Мордовии и сопредельных губерниях стоила 45,7 руб., то в 1905 г. — 97,4 руб.² Несмотря на то, что мордовская сельская община отличалась большей устойчивостью, чем русская, а также не выделяла общественные земли для сдачи в аренду кулакам и не отбирала земельных наделов у своих неисправных плательщиков податей (как это делалось в некоторых русских общинах), в рыночные отношения включались все большее количество социальных групп³. Однако эти отношения выстраивались далеко не в пользу основной массы крестьян. До 75 % купчих земель сосредоточивалось в руках состоятельных крестьян — кула-ков⁴. Значительную часть приобретенных земель невозможно было обрабатывать силами одной семьи. Поэтому они часто эксплуатировались отработочным способом. Так, крестьянин с. Журавкино Спасского уезда Буланов приобрел 498 дес. пахотной земли и сдавал ее с большой выгодой в аренду мелкими участками своим односельчанам сроком от 1 до 6 лет⁵. В другом случае зажиточный крестьянин, житель с. Леплейка этого же уезда, арендовал у крестьянского общества 904 дес. земли по 5 руб. 48 коп., а затем сдавал ее прибыльно мелкими участками по 9—10 руб., солидно наживаясь на своих односельчанах⁶.

Проникновение капиталистических отношений в деревню привело к тому, что из года в год увеличивалось количество крестьянских семей, сдающих свои наделы в аренду и постепенно становящихся поденщиками, сельскими батраками, промысловиками на земле. К этому их подталкивала не выгода, а печальная необходимость. Обедневшие крестьяне, потерявшие рабочую лошадь, вынуждены были отказаться от самостоятельного ведения хозяйства на собственном участке земли и пополнять ряды сельского пролетариата, который занимался различными промыслами, в том числе и земледельческими. Хотя для мордвы были менее характерны отхожие промыслы, однако люди в поисках работы оставляли село. На это указывают статистика и исследователи. В частности, этнограф В. А. Ауновский отмечает, что в отличие от русских мордва «весьма редко отыскивает промыслы на чужой стороне»⁷.

После отмены крепостного права постепенно стал формироваться класс земледельческих рабочих, трудившихся в своих селах и промышлявших сельскохозяйственными работами в соседних уездах или на Волге, южных губерниях. Часть земледельческих отходников из Мордовии стремилась попасть на поволжские рынки труда. Это были города Сызрань, Вольск, Балаково. Для заключения договоров по найму сюда съезжались работодатели (помещики, управляющие имениями, приказчики). В первую очередь они брали артели, группы людей, известных по предыдущему опыту работы. Сходились на приемлемых условиях. При необходимости сбивались в артели и на заранее приготовленных конных подводах работодателей отправлялись на разные, иногда достаточно далекие (до 40 и более верст), расстояния⁸.

Каждую весну тысячи крестьян из Пензенской, Симбирской, Тамбовской губерний пешком, на лошадях, речных судах, а также по железной дороге отправлялись в южном направлении к местам предполагаемого отхода или промежуточным центрам по найму на сельскохозяйственные работы. Ближним центром для мордовских крестьян была Сызрань.

Степные хлебородные районы привлекали мордовских промысловиков. Так, крестьяне Спасского уезда Тамбовской губернии в 1882 г. занимались земледельческими промыслами в Новоузенском уезде Самарской губернии; в 1899 г. 1 430 чел. трудились на уборке урожая в Сызранском уезде Саратовской губернии. Жители с. Дракино этого же уезда в 80-е гг. XIX в. с весны и до поздней осени постоянно трудились на земледельческих промыслах в Самарской и Саратовской губерниях, а часть крестьян Спасского и Тем-никовского уездов трудилась в Заволжье, Оренбургской, Самарской, Новороссийской губерниях⁹. Часто маршрут артелей, направлявшихся на земледельческие промыслы, составлялся наугад. «Они идут под влиянием слухов об урожае в таких-то местах и живо меняют направление при новых слухах, ничем иным не руководимые, кроме неточных рассказов и заманчивых надежд»¹⁰.

В своих и окрестных селах мордовские крестьяне часто работали у крупных землевладельцев не только за деньги, но и за пользование пастбищами для скота, сенокосными угодьями. Малоземелье, традиционно высокая рождаемость, большое количество сел, избыток рабочих рук в мордовских селениях Спасского уезда приводили к тому, что значительная часть мужского населения обращалась к земледельческим занятиям-промыслам, работе на чужой земле по найму. Это приносило небольшие деньги в скудный бюджет крестьянской семьи и давало возможность хотя бы как-то сводить концы с концами.

Землевладельцы охотно нанимали работников из мордвы, которые отличались высокой работоспособностью, знали земледельческий труд и не были прихотливы в быту, еде, условиях труда. Цены на рынках найма отходников были разными каждый год: они зависели от урожайности в местах выхода и местах отхода, погодных условий. В. Н. Майнов отмечает, что наем «сельскохозяйственных рабочих производится различно: издельно, поденно и, наконец, в лето. Редкий мордвин нанимается в лето, так как тут цена бывает значительно уменьшена; у него есть всегда возможность уйти на заработки за Волгу, да, наконец, как мы уже, кажется, имели случай говорить, на мордвина всегда цена стоит выше, нежели на русского (татарин стоит еще дороже); ясное дело, что бедняку поневоле приходится иногда закабалить себя на все лето, но и это случается до чрезвычайности редко, так как бедняку еще легче уйти за Волгу»¹¹.

Размер денежной платы земледельческим рабочим зависел от многих причин. Имеющиеся статистические материалы по Спасскому уезду свидетельствуют о следующем. В рассматриваемом нами уезде, как и в других уездах Тамбовской губернии, цены колебались в зависимости от спроса и предложения свободных рабочих рук на рынке труда, от времени года. Так, зимний наем рабочих всегда производился по низким ценам, а летний — по высоким, или, по крайней мере, по ценам, далеко превышающим зимние. Наем работодателем на земледельческие промыслы имел свои особенности и происходил следующим образом. Тонкость этого дела состояла в том, что зимою хозяин давал невысокую цену в связи с тем, что будущий урожай не был известен, и тем, что рабочие требовали все деньги вперед уже при найме. Так, В. Н. Майнов пишет: «За обработку одной десятины озимого хлеба установилась плата до 8 руб., которая иногда может пасть, вследствие ли слухов

о неурожае за Волгой или местного неурожая; за яровую десятину платят до 7 руб.; если хлеб приходится жать, то жнитво идет в особую плату, причем косьба вычитается из общей ценности десятины. Поденная плата колеблется для мужчины от 50 коп. до 1 руб. 50 коп. с лошадью, а бабу можно найти то за 30 коп., то за 75 коп. и 1 руб.»¹². В итоге все условия найма зависели от урожая, количества предлагаемой рабочей силы и ряда других условий. По мнению В. Н. Майнова, «издельная плата, само собой разумеется, касается только предварительной, преимущественно зимней наемки, на которую, однако, мордвин идет очень неохотно, так как знает, что потом его же наймут в розницу на десятину озими за 10 и 12 руб., а на десятину ярового — за 8 и за 10 руб.»¹³.

Обремененные тяжелыми материальными обстоятельствами наемные рабочие не могли настаивать на высокой цене зимой, так как они зависели от просителей и, по сути, были заемщиками денег у землевладельца, а не равноправной договаривающейся юридической стороной. Обстоятельства складывались так, что заемные деньги им были необходимы на жизненно важные нужды, чтобы сохранить хозяйство и не пойти по миру. По этой причине они готовы были заключить договор на самых невыгодных для себя условиях.

Наем работников на земледельческие промыслы имел много юридических и экономических тонкостей, особенно касающихся плату за работу. Эти нюансы были хорошо известны работодателям, поэтому они умело извлекали выгоду при найме. Например, некоторые землевладельцы Спасского уезда определяли разницу в ценах зимнего и летнего наема полевых рабочих следующим образом: полная отработка озимой десятины зимою сдается ценою от 5Уг до 7 руб., а летом — за 9Уг—10 руб.; полная отработка яровой десятины зимою стоила 4—5 руб., летом — 6—7 руб.¹⁴ Таким образом, получалось, что отработка круга, или двойной десятины (озимой и яровой), в зависимости от времени найма рабочих обходилась хозяину от 9Уг до 15—17 руб. Следовательно, летний наем промысловиков стоил дороже зимней на 60—70 %. В таком случае хозяину выгоднее было подрядить рабочих и раздать деньги зимою, чем нанимать их летом. Манипулирование сезонными ценами приносило немалые барыши хозяевам. Выгода землевладельцев и нужды крестьян зимою в деньгах и продуктах сделали зимний наем полевых рабочих обычным и весьма выгодным делом.

Условия найма земледельческих работников были тяжелыми и часто включали в себя весь земледельческий цикл. Для наглядности приведем пример таких условий. Так под полной отработкой озимой десятины подразумевались взмет пара с бороновкою, двоение с бороновкою, посев с запашкою и бороновкою, жнитво, вязка в снопы, укладка в крестцы, затем вывозка на гумно и укладка в скирды¹⁵. Полная отработка десятины овса означала вспашку и бо-роновку, посев с запашкою и бороновкою, полку всходов, косьбу урожая, вязку в снопы, укладку, вывозку на гумно и укладку в скирды¹⁶.

Сохранившиеся письменные условия договоров показывают, что стоимость полной отработки озимой и яровой десятины редко превышала 8 руб., причем десятина ржи стоила 5 руб., десятина овса — 3 руб. Иногда рабочие нанимались и забирали все деньги не зимою, а осенью предыдущего года, в конце августа и сентябре. Средние умеренные цены на полную отработку озимой десятины в Спасском уезде, по всем имеющимся данным, были от 5 до 7 руб., а на полную отработку десятины яровой (овса) — от 3 до 5 руб.¹⁷ В таком случае средняя цена на две десятины (круге) определялась в 10 руб. и более, в довольно широком диапазоне — от 8 до 12 руб. Ценовые «ножницы» за производство работ были выгодны землевладельцам.

Молотьба хлебов в Спасском уезде, как и везде, производилась обыкновенно вручную (цепами). Для этого рабочие нанимались поденно. Выходило так, что при самой ранней летней молотьбе работник получал 30—40 коп., а работница — лишь 20—25 коп. в день (при своей пище); зимою — 20 коп. и 12 коп. соответственно. Землевладелец научился извлекать прибыль из всего. Так, только за счет низкой оплаты труда крестьянок он имел ежедневную прибыль от 8 до 20 коп. с работницы.

Вдобавок зимняя молотьба стоила почти вдвое дешевле летней. По показаниям одного землевладельца, молотильщики получали плату с четверти ржи 20 коп., с четверти овса — 15 коп., а другой определял, что 20 рабочих обмолачивают и провеивают в день 24 телеги по 65 снопов в каждой и оценивал молотильщика в 25 коп.¹⁸ Если считать, что в обыкновенной копне 52 снопа, то можно сделать нетрудные расчеты и заключить, что молотьба с вейкою 30 копен обходилась хозяину в 5 руб., что составляло 17 коп. за обмолоченную копну. В связи с этим нетрудно определить, что затраты хозяина по сравнению с прибылью были просто мизерные.

Крестьянская трудовая жизнь во все времена была нелегкой, урожай зависел от плодородия земли, природных условий. Земледельческие промыслы были важной статьей дохода большинства крестьян, отличались от кустарных промыслов своей простотой. Эта работа не отдаляла крестьянина от общины, что было особенно важно для мордвы: он трудился в привычных условиях, не отрываясь от родной среды, вековых устоев, традиционной культуры.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ См.: Лузгин А.С. Жизнь промыслов. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1998. С. 3.

² См.: История Мордовской АССР: в 2 т. Т. 1. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1979. С. 196.

³ См.: Козлов В.И. Расселение и динамика численности мордвы // Мордва: историко-культурные очерки. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1995. С. 81—100.

⁴ История Мордовской АССР. С. 196.

⁵ Там же. С. 196.

⁶ Там же.

⁷ Ауновский В.А. Инородческие населенные места Симбирской губернии // Симбир. сб. Т. 2. Отд. 2. Симбирск, 1870. C. 154.

⁸ См.: Лузгин А.С. Жизнь промыслов. С. 167.

⁹ Там же. С. 168—169.

¹⁰ Фирстов И.И. Основные виды кустарных промыслов в пореформенной Мордовии // Материальная и духовная культура мордвы в XVII—XIX вв. Тр. НИИЯЛИЭ. Вып. 62. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1978. С. 39.

¹¹ Майнов В.Н. Очерк юридического быта мордвы. Саранск, 2007. С. 273.

¹² Там же.

¹³ Там же.

¹⁴ См.: Социально-экономические данные по Спасскому уезду. Земледелие // Сб. стат. сведений по Тамбовской губернии. Т. V. Тамбов: Губерн. земская тип., 1883. С. 79.

¹⁵ Там же.

¹⁶ Там же. С. 80.

¹⁷ Там же.

¹⁸ Там же.

Поступила 12.03.12.