Е. Ю. Куляева. Художники российской провинции: И. С. Горюшкин-Сорокопудов и Ф. В. Сычков

Е. Ю. КУЛЯЕВА

ХУДОЖНИКИ РОССИЙСКОЙ ПРОВИНЦИИ: И. С. ГОРЮШКИН-СОРОКОПУДОВ И Ф. В. СЫЧКОВ

КУЛЯЕВА Елена Юрьевна, соискатель кафедры культурологии Мордовского государственного университета.

Ключевые слова: культура и искусство провинции; изобразительное искусство XX в.; образ российской провинции в искусстве

Key words: culture and art of the province; visual art of the XX^th century; Russian province image in the art

Интерес к национальным и культурным корням, много-ликости отечественного искусства обусловливает необходимость исследования российской провинции. Наметилась позитивная тенденция к рассмотрению провинциальной культуры и искусства как составной части культурного и художественного наследия в целом, сопоставлению ее с мировой культурой, а также активизации исследований по изучению отдельных аспектов истории их развития. По мнению А. И. Мазаева, «историю отечественного искусства ХХ века никак нельзя сводить, хотя так нередко делается, только к деятельности отдельных гениальных личностей. В создании этого искусства. принимали участие десятки и сотни „вполне хороших", говоря словами Маяковского, художников, наделенных иным, более скромным дарованием. Их имена и дела, их творчество и эстетические взгляды должны знать современное и будущее поколения»¹. К числу таких художников относятся И. С. Горюшкин-Сорокопудов (1873—1954) и Ф. В. Сычков (1870—1958).

И. С. Горюшкин и Ф. В. Сычков прожили долгую, полную испытаний, но плодотворную творческую жизнь. У них было много общего: почти ровесники, оба родились в средней полосе России в беднейших семьях крестьян-бурлаков: Горюшкин — в с. Нащи (Тамбовская губерния), Сычков — в с. Кочелаево (тогда Пензенская губерния, ныне Ковылкинский район Республики Мордовия). Оба рано остались сиротами (Сычков потерял отца, Горюшкин — обоих родителей). В детстве и юности они познали много горя, нужды, лишений, унижений и обид, жизнь «в людях». У обоих рано проявились художественная одаренность и невероятная тяга к искусству, красоте, позволившие им, несмотря на все препятствия, приехать в столицу и поступить в самое престижное художественное учебное заведение тогдашней России — Академию Художеств.

Начальные этапы жизни и путь творческого самоопределения художников сопоставимы с дорогой в большое искусство многих их современников: например, дружившего с Сычковым муромского художника, академика живописи И. С. Куликова (1875—1941)², мордвина С. Д. Эрьзи (1876—1959)³, чуваша А. А. Кокеля (1880—1956)⁴ и др. Сравнительный анализ их биографий приводит к выводу о том, что выходцы из низших сословий России конца XIX — начала XX в., бедные крестьяне из провинциальной глубинки, одаренные от природы, имели возможность осуществить свою мечту (стать профессиональными художниками высокого уровня), только попав в одну из российских столиц: Москву или Петербург. В сельской местности художественной среды, за исключением регионов, где были развиты традиционные народные художественные промыслы, не было. В небольших провинциальных городах она в основном ограничивалась иконописными мастерскими, в более крупных — частными художественными студиями. Деревня и малый провинциальный город не могли выполнять функцию социокультурной среды в той степени, которая необходима для полноценного формирования профессионального художника, что обусловливало переезд талантливых выходцев из народа для обучения в крупные художественные центры.

Однако в этот период и в селе, и в малом провинциальном городе были представители интеллигенции, способные создать вокруг себя некоторую культурную среду и поддержать юный талант. В крестьянской среде, занятой хозяйственными заботами, художественный талант, как правило, не поощрялся, считался излишеством, «баловством». Будущим художникам нередко приходилось терпеть насмешки со стороны односельчан. Распространение общего начального образования способствовало выявлению художественных талантов. Как правило, первым, кто поддерживал юное дарование, был учитель начальной школы: провинциальный интеллигент-

разночинец (П. Е. Дюмаев, поддержавший талант Сычкова) или учитель-священнослужитель (А. И. Михайловский, заметивший способности С. Нефедова (Эрьзи)), или преподаватель уездного училища (учитель рисования и черчения Муромского уездного училища Н. А. Товцев, обративший внимание родителей Куликова на необходимость получения их сыном художественного образования).

На следующем этапе художественно одаренным выходцам из народа оказывали поддержку представители более высоких и материально обеспеченных слоев общества: поместного дворянства (крупный помещик генерал И. А. Арапов, способствовавший переезду Сычкова в Петербург и устроивший его в школу Общества поощрения художеств), провинциального образованного купечества (алатырский купец Н. Н. Серебряков, пославший рисунки Нефедова в Строгановское центральное художественно-промышленное училище), демократически настроенной столичной научной и художественной интеллигенции (врач и художник-любитель П. Я. Пясецкий, посоветовавший Горюшкину поступать в рисовальную школу в Астрахани, и инженер Н. П. Петров, помогший ему устроиться в столице; художник А. И. Морозов, порекомендовавший родителям Куликова направить его в школу Общества поощрения художеств; управляющий Тархановским удельным имением коллежский советник И. П. Левченко, поощрявший талант юного Кокеля, а также ученый-лесовод, титулярный советник В. Ю. Раубе и его жена — художница-любительница, которые помогли ему перебраться в Петербург для поступления в нормальную школу рисования при высших педагогических курсах Академии Художеств).

Талант, впечатлительность, художественное воображение будущих художников (выходцев из провинции) питали неброская, задушевная красота родной природы, сельские пейзажи, иконы и росписи сельских церквей, облик старинных русских городов. Представление об образцах профессионального светского искусства они получали по репродукциям из книг и получивших массовое распространение журналов «для народного чтения» («Нива» и др.), с которыми их знакомили представители провинциальной интеллигенции. Первый профессиональный опыт они получили в провинциальных иконописных мастерских (Сычков — в Сердобске, Эрьзя — в Алытыре, затем в Казани), частных художественный студиях (Горюшкин — в студии П. А. Власова в Астрахани), художественных школах, начавших открываться в крупных провинциальных центрах (Эрьзя посещал воскресные классы Казанской художественной школы).

Несмотря на неординарность судеб Горюшкина и Сычко-ва, кроме конкретных биографических «совпадений», в них прослеживается определенная историческая закономерность. В конце XIX — начале XX в. выходцы из «глубинки» при наличии таланта и целеустремленности имели возможность получить начальное, среднее и даже высшее художественное образование, попав в столицу или крупный провинциальный центр, что свидетельствует о демократизации общества в целом и, в частности, системы художественного образования, достаточно высоком уровне развития меценатства и благотворительности (если не как системы, то как умонастроения, распространенного в среде дворянства, образованного купечества, разночинной интеллигенции), что свидетельствует о высоком статусе искусства и художественного таланта в просвещенных кругах общества.

Определяющую роль в творческом становлении художников сыграла Петербургская академия художеств, находившаяся в этот период под влиянием идей передвижников, считавших своей главной целью не только профессиональное обучение художника, становление его как личности и гражданина, но и формирование его мировоззрения, идейных взглядов и убеждений. Под влиянием передвижничества у Горюшкина и Сычкова формируется интерес к жанровой картине, требующей знания народной жизни, а также реалистическому пейзажу, в котором ценится подлинная, не приукрашенная красота русской природы (у Горюшки-на — также и к исторической картине).

Горюшкин и Сычков читали главным своим учителем И. Е. Репина. У них был общий круг знакомств, они стали большими друзьями. Ко времени окончания Академии оба были признанными, вполне обеспеченными мастерами. Горюшкин работал в Пензенском художественном училище, жил в с. Ивановка под Пензой, выезжая в другие города русской провинции; Сычков до 1917 г. оставался в Петербурге, выезжая в Европу, летом работая в с. Кочелаеве.

Оба мастера достигли художественной зрелости до 1917 г. Сформировавшись на образцах передвижнического искусства, они не остались равнодушными к живописным новациям современности. В их произведениях просматриваются черты «обновленного» реализма, испытавшего влияние французской пленэрной живописи (Сычков), модерна и символизма (Горюшкин). От академистов обоих художников отличают интерес к «живой жизни», обращение к изображению повседневности, от передвижнического реализма — отказ от внеэстетических критериев «пользы и блага». Социальная критика прослеживается в их творчестве нечасто («Христославы» Сычкова; обращение Горюшкина к политической карикатуре в период революции 1904—1907 гг.). Для них характерен «музыкализм», проявляющийся в свойствах художественного языка: стремление к гармоничности, значимость декоративно-орнаментального фактора.

В искусстве рубежа XIX—XX вв. продолжала господствовать тема народа, России: с одной стороны, мрачные экспрессивные образы униженных и оскорбленных (А. Е. Архипов, С. В. Иванов, И. Е. Репин, И. Н. Крамской и др.), с другой — почвенно-романтические и лирические полотна В. М. Васнецова, А. П. Рябушкина, Б. М. Кустодиева, Н. К. Рериха. Необыкновенно влиятельным было народно-национальное направление (исторические картины В. И. Сурикова, символические — М. В. Нестерова). Обратившись к этой теме, Горюшкин и Сычков обретают неповторимое «собственное лицо». Для обоих Россия — это прежде всего ее провинция. Для Горюшкина жизнь народа — это русская история, повседневность средневекового города, посада; его основной жанр — историко-бытовой. Поездки художника в Углич, Ростов-Ярославский и другие провинциальные города позволяют накопить большой запас впечатлений и этюдов. Ему близка национально-романтическая линия русского модерна, ориентированная на эстетизацию исторического прошлого, «преданий старины глубокой», стилизацию и идеализацию патриархальных сторон старого быта («Базарный день в старом городе», «Женщина времен тишайшего царя», «Уголок прошлого», «Из боярской семьи» и др.). Художник подчеркивает, что русская культура — это культура-вера, ее стержнем является православие («Княже у обедни», «Канун Пасхи в старину», «Раздача милостыни в святую ночь в старой Руси», «Приезд боярина в монастырь» «Игуменья на молитве», «По старой вере», «В храме» и др.). Художник уделяет большое внимание архитектурному пейзажу, основываясь на натурных эскизах сохранившихся древнерусских храмов. Известны его «картинки» с рождественскими и пасхальными мотивами.

Для Сычкова российская провинция — это прежде всего русская деревня, «крестьянский космос» с его традиционным укладом, чередованием трудовых будней и праздников, обусловленным природным циклом («Возвращение с сенокоса», «Мяльщицы льна», «Пряха», «В цветущем огороде», «На базаре весной», «С гор» и др.) и православным календарем («Водосвятие», «Возвращение из церкви», «Христославы», «Катание яиц. Праздник в деревне»). Его основной жанр — пейзажно-бытовой, в котором жизнь человека неразрывно связана с жизнью природы родного края.

Оба мастера успешно работали в жанре портрета. Го-рюшкин создает замечательные портреты представителей культуры российской провинции: актрисы А. Н. Соболь-щиковой-Самариной, преподавателя Пензенского художественного училища скульптора К. А. Клодта, пензенской княжны Н. В. Мансыревой. В творчестве Сычкова выделяются заказной портрет (представителей семейства Араповых, Пушкиных и др.), портреты русских крестьянок и крестьянских детей, которые он создавал как портреты-картины с элементами бытового и пейзажного жанра («Пастушка», «Подружки. Дети» и др.). Этапными для Сычкова являются автопортреты. Любимой моделью каждого из двух художников являются собственные жены: для Сычкова — Лидия Васильевна Сычкова, для Горюшкина — Клавдия Петровна Горюшкина-Сорокопудова.

Горюшкин и Сычков принадлежали к той части художественной интеллигенции, которая лояльно отнеслась к революции, несмотря на то, что ее отдельные события доставили им немало разочарований. Мастерская Сычкова в Петрограде была разгромлена, и в 1918 г. он вернулся в родное Кочелаево. Нужда и голод заставили его обратиться к привычному крестьянскому труду. Горюшкин пострадал от деятельности «левых» художников, разгромивших его живописную мастерскую в художественном училище. Многое потеряв, терпя притеснения новой власти, они все же сделали самый важный в жизни выбор — в отличие от многих своих коллег, друзей, знакомых, родственников

остались на родине. Сложен и противоречив был процесс «вхождения» сложившихся русских мастеров (со своей тематикой, влюбленностью в «Русь уходящую») в новую советскую культуру. В основном они остались верны себе, продолжая и в новой культурно-исторической ситуации лучшие традиции русского реалистического искусства, чувствуя свое внутреннее одиночество, «отчужденность» от «нового», «советского».

Однако оба были захвачены энтузиазмом революционной эпохи: они оформляют советские учреждения, пишут портреты вождей пролетариата, прежде всего В. И. Ленина, работают над символико-аллегорическими полотнами. Сычков создает картину «В. И. Ленин освобождает из тюрьмы угнетенных пролетариев всего мира» и (совместно с К. А. Вещи-ловым) картину на библейский сюжет «Разрушение храма Ваала» (изображение российских пролетариев, рушащих твердыни царизма), Горюшкин — полотно «Революция». Если Сычков вскоре возвращается к своим любимым темам (портретам крестьянских детей и девушек, пейзажам), то Горюшкин развивает новую тематику в реалистических полотнах второй половины 1920-х гг.: «Выступление В. И. Ленина», «Торжество революции», «Похороны В. И. Ленина».

Для 30—50-х гг. ХХ в. характерны противоречия в мировоззрении и творчестве художников, остро переживающих конфликт между «старым» и «новым», хотя обоих привлекает красота родного края (пейзажи) и ясное, оптимистическое отношение людей к жизни («На родине весна», «Яблони цветут» Горюшкина; «У изгороди» и «У изгороди. Лето» Сычкова).

Горюшкин в середине 1930-х гг. работает над тематическими композициями на политические темы («Провозглашение В. В. Куйбышевым Советской власти в Самаре», «Похороны Кирова») и картинами, отражающими трудовые будни провинции («Фабрика „Красный Октябрь"» (1934), «Студенты мордовского агропедтехникума за учебой» (1934), «Бригада на сложной молотилке» и др.). Однако художник не может расстаться с милой его сердцу патриархальной стариной, которую безжалостно разрушает новая действительность, — красотой архитектуры древнерусских городов, красочностью икон, нарядностью костюмов. Он пишет две картины под названием «Сцена из XVII столетия». Нескрываемой грустью овеяна картина «Упавшие колокола», которую сам художник назвал «Из века в век», настаивая на непреходящей значимости традиционных православных ценностей для русской культуры.

Сычков в эти годы разделяет свои работы на написанные «для денег» (т. е. по государственным заказам) и «для искусства». К первым относятся «Колхозный базар», «Праздник урожая» и др., оптимистический тон которых в контексте времени создания звучит достаточно фальшиво (письма Сычкова свидетельствуют, что он работал над ними неохотно); ко вторым — картины, мотивы которых разработаны в начале ХХ в. («Трудный переход», «Молодая», «Катание с гор»), детские и женские портреты.

Неслучайно с 1934 г. возобновляются дружеские отношения двух художников, прерванные незадолго до революции. Они испытывают потребность в общении с людьми своего поколения, представителями «старой» культуры. Примечательно, что в середине 1930-х гг. они создают портреты друг друга, которые можно считать последним взлетом в их творчестве.

В дальнейшем возрастные изменения приводят к ухудшению качества их живописи, образы повторяются. Если Сычков продолжает работать, откликаясь, в частности, на события Великой Отечественной войны, то Горюшкин приходит к полному творческому кризису в 1939 г. Одна из его последних незавершенных работ названа «Муки творчества». Последние годы его жизни почти целиком посвящены педагогической работе. В годы Великой Отечественной войны его назначают на должность директора Пензенского художественного училища. Будучи уже в преклонном возрасте, он не теряет живого общения с учениками, приезжает в Пензу на обсуждение выставок, консультирует дипломные работы, помогает советами педагогам.

Несмотря на то, что Сычков не занимался преподавательской деятельностью, он сыграл ключевую роль в становлении профессионального изобразительного искусства Мордовии: стал инициатором создания художественного училища в Саранске, участвовал в выставках, консультировал молодых художников, оказал непосредственное влияние на ряд художников молодого поколения, считавших себя его учениками (А. Мухин, Е. Ноздрин).

Последние годы жизни Горюшкина были трагическими. Кроме личной трагедии (смерти жены), он испытал несправедливое отношение к себе со стороны руководства училища: был отстранен от преподавательской работы теми, кто считал его художником, воспевающим прошлое и не понимающим советской действительности; жил одиноко в Ивановке. Последние годы жизни Сычкова были значительно более благополучными: он переехал в Саранск и пользовался в столице Мордовии заслуженным уважением.

В работе двух художников российской провинции отчетливо прослеживается основополагающий традиционный, народный характер: они создавали нечто важное, незаменимое, исходящее из «почвы» в виде родников, истоков. Их творческие порывы определялись любовью к родине, культом трудовой нравственности, кровной связью с природой, желанием родному миру красоты и гармонии. Горюшкин и Сычков внесли огромный вклад в развитие культурной среды региона и формирование новых поколений художников провинции.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Мазаев А.И. Искусство и большевизм (1920—1930-е гг.). Проблемно-тематические очерки и портреты. М.: Едиториал УРСС, 2004. C. 228.

² См.: Хлебов Г.В. Жил академик в провинции... (И.С. Куликов в Муроме): популярный очерк. Владимир, 2000. 72 с.

³ См.: Клюева И.В. Художественно-педагогическая деятельность Степана Эрьзи. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2007. 212 с.; Клюева И.В., Лысова Н.Ю. Грани скульптурной вселенной: произведения Степана Эрьзи в музеях Саранска. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2008. 292 с.

⁴ См.: Васильев В.А. Алексей Афанасьевич Кокель, 1880—1956: жизнь и творчество. Чебоксары, 2008. 334 с.

Поступила 18.11.09.