Е. А. Скопцова. Дискуссии о литературе в культурном пространстве российских кружков XVIII в.

Е. А. СКОПЦОВА

ДИСКУССИИ О ЛИТЕРАТУРЕ В КУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ РОССИЙСКИХ КРУЖКОВ XVIII в.

СКОПЦОВА Екатерина Андреевна, соискатель кафедры теории речи и перевода Национального исследовательского Мордовского государственного университета.

Ключевые слова: кружковая деятельность, тематика бесед, комментирование произведений, обсуждение переводов, издательская деятельность, популяризация знаний

Key words: coteries activity, conversation topics, works commenting, discussions on translations, publishing activity, knowledge popularisation

В статье систематизированы факты о деятельности кружков XVIII в., представлена их деятельность в контексте дискуссий о литературе.

Facts on the activity of coteries in the XVIII century are systematised in the article. Their activity in the context of discussions on the literature is presented.

Понятие «кружок» подразумевает «группу лиц, объединенных общностью взглядов и целей»¹. Систематизируя факты о деятельности кружков XVIII в.², приведем перечень кружков и содержательную часть их деятельности. Следует иметь в виду, что он не может претендовать на точность датировки первых заседаний кружков и места их функционирования, поскольку изложенные в источниках сведения в ряде случаев противоречивы.

В России XVIII в. кружковая деятельность велась в домах, при учреждениях и при дворе.

В домах действовали кружки архиепископа Ф. Прокопови-ча (СПб., 1720—1736 гг.); государственного деятеля, дипломата А. П. Волынского (СПб., 1730—1740 гг.); капитана Дж. Филипса (СПб., 1731—?); генерала Я. Кейта (СПб., 1741—?); графа А. П. Шувалова (СПб., 1750-е — 1760-е гг.); генерал-адъютанта И. И. Шувалова (СПб., 1750—1763, 1779—1797 гг., М., 1787—? гг.); графа А. С. Строганова (СПб., 1760-е — 1811 гг.); актера И. А. Дмитревского (СПб., середина 1760-х гг.) и др. При учреждениях существовали кружки Московской Славяно-греко-латинской академии, Харьковского коллегиума и ряда провинциальных семинарий (конец 1720 — начало 1730 гг.); Академии наук (СПб., конец 1720 — начало 1730 гг. и 1735 — 1738 гг.); Московского университета (1760-е — 1770-е гг.); журналиста, общественного деятеля Н. И. Новикова при Московском университете (1779—1784 гг.); переводчиков-любителей при тамбовской типографии (1787 г.); Е. А. Болховитинова при духовной семинарии (Воронеж, 1789 г.); Александро-Невской духовной семинарии (СПб., 1790 г.). При дворе действовал кружок Екатерины II (СПб, 1780-е гг.).

В XVIII в. кружковая деятельность в России осуществлялась в основном в домах. Следует отметить, что кружки существовали и у находившихся на российской службе иностранцев. Например, в Санкт-Петербурге у английского капитана Дж. Филипса, английского генерала Я. Кейта, немецкого барона П. Б. Рейхеля³. Кроме того, иностранцы были постоянными участниками российских кружков. Например, французский посол в России (1785—1789 гг.) Л. Ф. Сегюр посещал кружок А. С. Строганова, французский посол в Петербурге (1756—?) маркиз де Лопиталь, французский аббат Э. Лефевр — кружок А. П. Шувалова и т. д. Общение русских дворян с иностранцами накладывало определенный отпечаток на культуру столичного общества. Во-первых, российские завсегдатаи этих собраний имели возможность совершенствовать свою речь на иностранном языке. Во-вторых, в неофициальном кружковом общении иностранцы культивировали европейский этикет и светский стиль жизни.

Конец XVIII в. характеризовался распространением кружков не только в столицах, но и в провинциальных городах (кружки при Тамбовской типографии, Е. А. Болховитинова в Воронеже, Г. Р. Державина в Тамбове, А. М. Каховского в Смоленске). Кружки были тесно связаны между собой одними и теми же участниками. Так, историк В. Н. Татищев и поэт-сатирик А. Д. Кантемир посещали кружки Ф. Прокоповича и А. П. Волынского, поэт И. Ф. Богданович — кружки И. И. Шувалова, Московского университета, Е. Р. Дашковой, Н. А. Львова, Г. Р. Державина.

В XVIII в. важное место в кружковых занятиях занимали вопросы о литературе, языке, эстетике, философии, искусстве, науке, политике. Тематическая классификация имеет условный характер, так как анализ деятельности кружков показывает, что на область знаний, являющуюся приоритетной, «нанизывались» другие дискутируемые проблемы. Постоянной темой в российских кружковых беседах XVIII в. были проблемы западной и отечественной литературы. В связи с этим деятельность кружков была ориентирована, во-первых, на чтение иностранных произведений разных жанров на языке оригинала с их последующим комментированием и оценкой на иностранном и русском языках. Например, Ф. Прокопович «знал стихи Вергилия, Горация, Авзония, Ювенала», «Кантемир к древним образцам прибавлял Буало», а «Татищев знал произведения Бэйля»⁴. В кружке И. А. Дмитревского с середины 60-х гг. XVIII в. начинается активное изучение «статей и пьес Дидро»⁵. А. П. Шувалов «хорошо знал произведения французских поэтов»⁶. Авторитетными текстами в кружке Н. А. Львова были произведения члена Французской академии, философа, филолога, аббата Ш. Бате⁷. В кружке Н. П. Николева обсуждалось творчество Ж. Расина, Н. Буало, Вольтера⁸. На заседаниях у А. М. Каховского читались произведения Вольтера, К. А. Гельвеция, Ш.-Л. Монтескье⁹. Труды античных и современных французских классиков были основным предметом дискуссий в российских кружках XVIII в.

Чтение и обсуждение произведений на иностранных языках расширяло интеллектуальный кругозор участников кружков, способствовало накоплению их литературного опыта. Участники кружков предпринимали попытки написать собственные сочинения на иностранном языке. Сохранилось немало отзывов о французских произведениях графа А. П. Шувалова, графа С. П. Румянцева (кружок А. И. Мусина-Пушкина), статского советника В. В. Ханы-кова (кружок Я. Б. Княжнина), князя А. М. Белосельского (кружок А. С. Строганова). Так, в кружковом пространстве статья А. П. Шувалова «Lettre d'un jeune seigneur russe а M. de ***» «первоначально была прочитана на заседании существовавшего в Петербурге на рубеже 1750-х —1760-х гг. литературного общества»¹⁰. Из-под пера С. П. Румянцева вышло много французских поэтических произведений («Ton esprit sans se faire craindre», «Les Catherines)), «La Verite» и др.), получивших положительную оценку¹¹. Французское наследие В. В. Ханыкова насчитывает более тридцати стихотворений, написанных с «большим вкусом, тактом и ис-кусством»¹². Можно предположить, что во время кружковых заседаний французские произведения А. М. Белосельского, посвященные композитору А. Э. М. Гретри (1774), стихотворения («Poesies franfaises d'un prince etranger», 1784), философский этюд («Dianyologie, ou le Tableau philosophique de l'entendement», 1790) также являлись предметом дискуссий¹³.

Во-вторых, деятельность кружков была направлена на обсуждение переводов (художественной, нравоучительной, философской, научной, политической литературы). Например, увлечение Н. А. Львова лирикой Ф. Петрарки, Анакреона «передалось членам кружка: переведенные произведения стали источником вдохновения для кружкового творчества»¹⁴. Л. Е. Татаринова утверждает, что «басни И. И. Дмитриева с удовольствием читались в дворянских кружках. Он переводит французских авторов Лафонтена, Флориана»¹⁵. Г. П. Мако-гоненко считает, что в кружке И. А. Дмитревского велась работа над переводами произведений Д. Дидро, и полагает, что «переводы читались и обсуждались приятелями»¹⁶.

Более того, в литературном кружковом пространстве проходили поэтические турниры, где участники старались превзойти друг друга в искусстве стихотворного переложения одного и того же текста. Например, в журнале кружка М. М. Хераскова «Вечера» в 1772—1773 гг. напечатаны три перевода псалма молитвы «Царь Небесный»¹⁷.

Кружковая деятельность XVIII в. ориентировалась не только на сам факт выполнения переводов, но и на то, как правильно их делать. Богатый фактический материал по этому вопросу содержится в «Словаре русских писателей XVIII века». Например, в предисловии к переводу трактата Ф. Кемпийского «О подражании Христу», выполненному советником А. Ф. Хрущевым (кружок А. П. Волынского), излагались следующие методы перевода: «Переводил я не от слова до слова, то б была на русском языке французская книга, но изъяснил всякое авторово мнение простыми словами». Офицер С. И. Глебов (кружок Е. Р. Дашковой) «привлечен к сотрудничеству в журнале "Невинное упражнение", первую книжку которого открыл его перевод из

Вольтера "О равенстве состояний" (ок. 1760) <...> Дашкова оценила перевод как столь отличный, что мало подобных на нашем языке найти можно». Драматург Д. И. Фонвизин (кружок И. П. Елагина) при переводе поэмы П.-Ж. Битобе «Иосиф» заявил: «Потребно держаться токмо важности славенского языка, но притом наблюдать и ясность». Сенатор П. Г. Дивов (кружок Г. Р. Державина) опубликовал перевод поэмы французского писателя Ф.-Ф. де Лорана де Рейка «На сотворение мира». О переводе сохранился отзыв участников кружка Г. Р. Державина: «При переводе он стремился к точной передаче священных чувствований, коими сия поема наполнена»¹⁸.

Особо следует подчеркнуть «теорию переложения иностранных сочинений на наши нравы», распространенную в кружке И. П. Елагина. Завсегдатаи кружка ратовали за то, что «речи, нравы, поведение персонажей, заимствованных из иностранных пьес, должны быть приведены в соответствие бытовым условиям русской жизни, русским нравам, русской речи»¹⁹. Следовательно, в кружках существовала тенденция к вольному переводу (широкое использование приема культурной адаптации). Н. М. Карамзин считал, что «славяно-русские переводы» кружка Елагина составили эпоху в развитии русской прозы²⁰.

Другая точка зрения на принципы перевода существовала в кружке Г. Р. Державина. Сенатор И. С. Захаров в предисловии к переводу романа Ф. Фенелона «Странствия Телемака, сына Улиссова» писал, что необходимо «выступать против дерзновенных от подлинника отклонений, без галлицизмов». Более подробно эта переводческая «установка» рассмотрена И. С. Захаровым в труде «Рассуждение о переводе книг». Она направлена одновременно и против буквального «слово в слово и к чтению трудного», и против русифицированного (приблизительного) перевода «неверного и несходного с подлинником, но коего сложение гладко и удобно-понятно». Совершенный перевод «долженствует изобразить подлинник со всею верностию, то есть принять на себя точный смысл, а паче образ писания авторского», и соединить все это с «гладкостию слога». «Гладкость» И. С. Захаров рассматривал как реализацию теории «трех штилей» М. В. Ломоносова. Подобные переводческие принципы культивировались и в кружке Екатерины II (отказ от буквального «словознаменетельного» и вольного «слово-описательного» перевода): «Надлежит войти в дух подобных писателей, проникнуть тончайшим умопостижением порядок их мыслей и, сообразив все последствия умственности, дать расцвести рассудку в подобном слоге». Следовательно, в течение XVIII в. члены кружков ориентировались на дискуссии о принципах перевода: они ратовали и за вольный, и за эквивалентный перевод. Однако основными задачами переводческой кружковой деятельности были точность передачи смысла, соответствие нормам языка перевода, забота о художественном достоинстве переводного произведения.

В-третьих, огромное внимание уделялось комментированию произведений, написанных на русском языке. Для большей убедительности наших рассуждений приведем ряд примеров. На одном из собраний кружка И. И. Шувалов ознакомил своих гостей с одой Г. Р. Державина «Фелица». «Обедали у меня граф Безбородко, граф Завадовский, Стре-калов и другие любители литературы; при разговоре, что у нас еще нет легкого и приятного стихотворства, я прочел им стихи ваши»²¹. Участники кружка М. М. Хераскова собирались раз в неделю для чтения своих произведений²². В. В. Капнист неоднократно читал комедию «Ябеда» в кружках Г. Р. Державина, Н. А. Львова²³.

Коллективные обсуждения произведений участников кружков сопровождались коррекцией текста. «Хемницер много обязан чистотой слога своих басен Оленину и Н. А. Льво-ву»²⁴. На рукописях стихотворений Г. Р. Державина имеется правка Н. А. Львова и В. В. Капниста²⁵. У М. М. Хераскова собирались поэты и «редко что выпускали в печать, не прочитавши предварительно ему»²⁶. Таким образом, шлифуя свои сочинения, участники кружков добивались звучности, легкости, плавности речи произведений, способствуя становлению норм литературного языка.

Произведения, созданные в «домашних обществах», выходили за рамки кружка и становились известными широкой публике. Во-первых, благодаря просветительской деятельности Екатерины II «широко практиковалось издание русских авторов за счет Кабинета е. и. в.» (сочинения статского советника М. И. Веревкина, перевод романа Ф. Фенелона «Приключения Телемака», выполненный П. С. Железниковым²⁷).

Во-вторых, произведения распространялись благодаря журналам, издаваемым самими кружками. Например, при кружке Московского университета работал журнал «Собрания лучших сочинений», у Е. Р. Дашковой — «Невинное упражнение», у И. Г. Рахманинова — «Утренние часы» и «Почта духов», у М. М. Хераскова — «Вечера», «Полезное увеселение», «Свободные часы»²⁸.

В-третьих, благодаря сторонним публицистическим изданиям. В частности, издатели «С.-Петербургского вестника» привлекали к активному участию литераторов кружков Н. А. Львова, Г. Р. Державина; «Зерцало света» сотрудничало с Д. И. Фонвизиным, Г. Р. Державиным, В. В. Капнистом²⁹.

Таким образом, отличительной чертой российских кружков XVIII в. являлась связь с издательской деятельностью, посредством которой кружки способствовали популяризации полезных знаний, приобщению читателя к лучшим образцам европейской и отечественной литературы, развитию утонченного читательского вкуса.

Кружковое пространство имело большое значение не только как место формирования идей, но и как объединение, открывшее многих талантливых литераторов того времени (Д. И. Фонвизин, Г. Р. Державин, Н. М. Карамзин и др.). Российские кружки XVIII в. подняли авторитет русской литературы в культурной и общественной жизни России. Они осуществляли связь русской литературы с европейской при помощи кружковых переводов, которые приобрели особенную популярность. В какой-то мере благодаря кружковой переводческой деятельности в России стала известна не только античная, но и современная западная литература. Кружковая переводческая деятельность XVIII в. также способствовала дальнейшей разработке принципов перевода, осуществляемого в течение многих веков, а издательская кружковая деятельность — популяризации полезных знаний. Вне сомнения, кружки XVIII в. сыграли значительную роль в становлении норм русского литературного языка.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1956. Т. 5. С. 1730.

² См.: Вернадский Г.В. Русское масонство в царствование Екатерины II. Пг.: Типогр. Акц. О-ва Типогр. Дела в Петрограде, 1917. 285 с.; Заборин П.Р. Русско-французские поэты XVIII в. // Многоязычие и литературное творчество. Л.: Наука, 1981. С. 66—106; Козлов В.П. Кружок А.И. Мусина-Пушкина: о деятельности кружка «любителей Российских древностей», конец XVIII — начало XIX вв. // Рус. речь. 1988. № 2. С. 111—115; Пекарский П.П. Дополнения к истории масонства в России XVIII столетия. СПб.: Типогр. Императорской Академии Наук, 1869. 224 с.; Словарь русских писателей XVIII века: в 3 вып. Л.: Наука. Ленингр. отд., 1988. Вып. 1. 372 с., 508 с. Вып. 3. 474 с.; Снытко Т.Г. Новые материалы по истории общественного движения конца XVIII века // Вопр. истории. 1952. № 9. С. 111 — 122.

³ См.: Пекарский П.П. Дополнения к истории масонства в России XVIII столетия. С. 2; Вернадский Г.В. Русское масонство в царствование Екатерины II. С. 32.

⁴ Пыпин А.Н. История русской литературы: в 4 т. СПб.: Типогр.

М.М. Стасюлевича, 1911. Т. 3. С. 383, 347.

⁵ См.: Макогоненко Г.П. Денис Фонвизин. Творческий путь. М.; Л.: Гос. изд-во худ. лит., 1961. С. 128.

⁶ Заборин П.Р. Русско-французские поэты XVIII в. С. 86.

⁷ См.: Словарь русских писателей XVIII века. URL: http://www. pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=5420 (дата обращения: 03.08.2013).

⁸ См.: Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 1. С. 223.

⁹ См.: Снытко Т.Г. Новые материалы по истории общественного движения конца XVIII века. С. 118.

¹⁰ Заборин П.Р. Русско-французские поэты XVIII в. С. 75.

¹¹ Там же. С. 97.

¹² Там же. С. 100.

¹³ Там же. С. 86—89.

¹⁴ Глумов А. Н.А. Львов. М.: Искусство, 1980. С. 128—129.

¹⁵ Татаринова Л.Е. История русской литературы и журналистики

XVIII века. М.: МГУ, 1982. С. 329.

¹⁶ Макогоненко Г.П. Денис Фонвизин. Творческий путь. С. 129.

¹⁷ См.: Ранние работы по истории русской поэзии XVIII века. URL: http://www.kinderbooks.ru/books/g-rannie/maikov-imena-drugikh-ucha (дата обращения: 12.08.2013).

¹⁸ Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 1. С. 153, 174, 197, 242, 264, 306, 329; Вып. 3. С. 129, 310, 375.

¹⁹ Татаринова Л.Е. История русской литературы и журналистики XVIII века. С. 179.

²⁰ См.: Виноградов В.В. Язык Пушкина. Пушкин и история русского литературного языка. М.; Л.: ACADEMIA, 1935. С. 29.

²¹ Художественное своеобразие оды Гавриила Державина «Фелица». URL: http://school-essay.ru/xudozhestvennoe-svoeobrazie-ody-gavriila-derzhavina-felica.html (дата обращения: 12.05.2012).

²² См.: Благой Д.Д. История русской литературы XVIII века. М.: Гос. учеб.-педагогич. изд-во Наркомпроса РСФСР, 1945. С. 277.

²³ См.: Тимофеев Л.В. В кругу друзей и муз. Л.: Лениздат, 1983. С. 24—25.

²⁴ Дмитриев М.А. Мелочи из запаса моей памяти. М.: Моск. рабочий, 1985. С. 167.

²⁵ См.: Благой Д.Д. История русской литературы XVIII века. С. 430.

²⁶ Дмитриев М.А. Мелочи из запаса моей памяти. С. 161.

²⁷ Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 1. С. 298, 149, 315.

²⁸ Там же. С. 34, 350.

²⁹ Там же. С. 281.

Поступила 23.09.2013.

REFERENCES

¹ Slovar' sovremennogo russkogo literaturnogo jazyka: v 17 t. M.; L.:

Izd-vo AN SSSR, 1956. T. 5. S. 1730.

² Sm.: Vernadskij G.V. Russkoe masonstvo v carstvovanie Ekateriny II. Pg.: Tipogr. Akc. O-va Tipogr. Dela v Petrograde, 1917. 285 s.; Zaborin P.R. Russko-francuzskie pojety XVIII v. // Mnogojazychie i literaturnoe tvorchestvo.

L.: Nauka, 1981. S. 66—106; Kozlov V.P. Kruzhok A.I. Musina-Pushkina: o

dejatel'nosti kruzhka «ljubitelej Rossijskih drevnostej», konec XVIII — nachalo XIX vv. // Rus. rech'. 1988. № 2. S. 111 — 115; Pekarskij P.P. Dopolnenija k istorii masonstva v Rossii XVIII stoletija. SPb.: Tipogr. Imperatorskoj Akademii Nauk, 1869. 224 s.; Slovar' russkih pisatelej XVIII veka: v 3 vyp. L.: Nauka. Leningr. otd., 1988. Vyp. 1. 372 s., 508 s. Vyp. 3. 474 s.; Snytko T.G. Novye materialy po istorii obshhestvennogo dvizhenija konca XVIII veka // Vopr. istorii. 1952. № 9. S. 111—122.

³ Sm.: Pekarskij P.P. Dopolnenija k istorii masonstva v Rossii XVIII stoletija. S. 2; Vernadskij G.V. Russkoe masonstvo v carstvovanie Ekateriny II. S. 32.

⁴ Pypin A.N. Istorija russkoj literatury: v 4 t. SPb.: Tipogr. M.M. Stasjulevicha, 1911. T. 3. S. 383, 347.

⁵ Sm.: Makogonenko G.P. Denis Fonvizin. Tvorcheskij put'. M.; L.: Gos. izd-vo hud. lit., 1961. S. 128.

⁶ Zaborin P.R. Russko-francuzskie pojety XVIII v. S. 86.

⁷ Sm.: Slovar' russkih pisatelej XVIII veka. URL: http://www. pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=5420 (data obrashhenija: 03.08.2013).

⁸ Sm.: Slovar' russkih pisatelej XVIII veka. Vyp. 1. S. 223.

⁹ Sm.: Snytko T.G. Novye materialy po istorii obshhestvennogo dvizhenija konca XVIII veka. S. 118.

¹⁰ Zaborin P.R. Russko-francuzskie pojety XVIII v. S. 75.

¹¹ Tam zhe. S. 97.

¹² Tam zhe. S. 100.

¹³ Tam zhe. S. 86—89.

¹⁴ Glumov A. N.A. L'vov. M.: Iskusstvo, 1980. S. 128—129.

¹⁵ Tatarinova L.E. Istorija russkoj literatury i zhurnalistiki XVIII veka. M.: MGU, 1982. S. 329.

¹⁶ Makogonenko G.P. Denis Fonvizin. Tvorcheskij put'. S. 129.

¹⁷ Sm.: Rannie raboty po istorii russkoj pojezii XVIII veka. URL: http:// www.kinderbooks.ru/books/g-rannie/maikov-imena-drugikh-ucha (data obrashhenija: 12.08.2013).

¹⁸ Slovar' russkih pisatelej XVIII veka. Vyp. 1. S. 153, 174, 197, 242, 264, 306, 329; Vyp. 3. S. 129, 310, 375.

¹⁹ Tatarinova L.E. Istorija russkoj literatury i zhurnalistiki XVIII veka.

S. 179.

²⁰ Sm.: Vinogradov V.V. Jazyk Pushkina. Pushkin i istorija russkogo literaturnogo jazyka. M.; L.: ACADEMIA, 1935. S. 29.

²¹ Hudozhestvennoe svoeobrazie ody Gavriila Derzhavina «Felica». URL: http://school-essay.ru/xudozhestvennoe-svoeobrazie-ody-gavriila-derzhavina-felica.html (data obrashhenija: 12.05.2012).

²² Sm.: Blagoj D.D. Istorija russkoj literatury XVIII veka. M.: Gos. ucheb.-pedagogich. izd-vo Narkomprosa RSFSR, 1945. S. 277.

²³ Sm.: Timofeev L.V. V krugu druzej i muz. L.: Lenizdat, 1983. S. 24—25.

²⁴ Dmitriev M.A. Melochi iz zapasa moej pamjati. M.: Mosk. rabochij, 1985. S. 167.

²⁵ Sm.: Blagoj D.D. Istorija russkoj literatury XVIII veka. S. 430.

²⁶ Dmitriev M.A. Melochi iz zapasa moej pamjati. S. 161.

²⁷ Slovar' russkih pisatelej XVIII veka. Vyp. 1. S. 298, 149, 315.

²⁸ Tam zhe. S. 34, 350.

²⁹ Tam zhe. S. 281.

E. A. Skopstova. Discussions on Literature in the Cultural Space of Russian Coteries in the XVIII Century

An essential part in the cultural heritage in Russia is closely connected with the coteries history. Coterie meetings in the XVIII century were the period for «poetical» high society behaviour orientated on the compulsory discussion of the issue of domestic and foreign literature.

Coterie space was important not only as the place for the formation of ideas but also as an association brought up many talented writers of the period (D. I. Fonvisin, G. R. Derzhavin, N. M. Karamzin). Russia coteries in the XVIII century raised the authority of the Russian literature in the cultural and public life of Russia. In the XVIII century the connection of the Russian literature with European literatures by means of coterie translations gained a special intensity. To some extent thanks to the coterie translation activity not only Antique but also Western literature became famous in Russia. Coterie translation activity in the XVIII century promoted further development of translation principles carried out by interpreters through many centuries. Editing coterie activity promoted the popularisation of useful knowledge. So coteries in the XVIII century played the important role in the formation of norms of the Russian literary language.

SKOPSTOVA Ekaterina A., candidate of Chair of the Theory of Speech

and Translation of Mordovia National Research State University.